Иван Безуглов

Зеленов, совершенно уничтоженный, снова взвыл и засеменил по ступенькам лестницы, на ходу бормоча какие-то проклятия и перемежая их грязными солдатскими ругательствами.

- Славный нож, - засмеялся Иван, рассматривая свой трофей, - представляешь, Таня, в каком я был бы виде, если бы эти двенадцать сантиметров загнали мне в бок.

- Как ты можешь шутить в такие минуты? - еле выдохнула Таня, не скрывая восхищения. - Я и не знала, что ты учил каратэ.

- Бизнесмену в России без этого нельзя, - ответил Иван. - Ты ведь знаешь мои правила - не употреблять смертоносного оружия. А защищаться иногда, как видишь, приходится.

- У вас все в порядке, шеф? - подбежал к ним Жуковский.

- Не беспокойся, Вася, - Иван улыбнулся, - как видишь, я умею за себя постоять. Думаю, что лучевую кость я ему сломал. И поделом.

- Надо заявить в милицию, - сказал Жуковский.

- Я не мстителен, - Иван покачал головой, - к тому же чем нам поможет милиция? Я уверен, что половина милиционеров - дружки Зеленова и его компании. А если они и начнут следствие, то потянутся допросы, вызовы, суды... Ты думаешь, у меня есть время на все эти развлечения? Нет, пусть идет с Богом, только не попадается мне больше. В следующий раз я сломаю ему не запястье, а шею. Есть предел терпению даже у Ивана Безуглова. А теперь ступай в машину, Василий. У нас с Татьяной очень серьезная встреча.

Трое дежурных у входа не пускали в гостиницу каких-то мелких дельцов - как, впрочем, никого, кто не мог показать справки о проживании в гостинице. В который раз поразилась Таня умению Ивана спокойно преодолевать эти заслоны, стоявшие, по традиции большевистских времен, у входа в любую гостиницу. Иван просто проходил мимо них, и было в его облике нечто столь решительное, что заставляло даже самых придирчивых дежурных не задавать ему никаких вопросов. В холле гостиницы царило обычное утреннее оживление. Пожилая американская пара, непривычная к российской неразберихе, шумно пыталась чего-то добиться у администратора - кажется, починки водопроводного крана. Понемногу собирались туристические группы, звучала финская, японская, английская речь. Скромно сидели в буфете над кофе и кока-колой крикливо накрашенные дамы в мини-юбках - для них утро было концом рабочего дня, вернее, рабочей ночи. Таня невольно бросила на них любопытный взгляд. Она встречала этих дам в гостиницах для иностранцев и раньше, но никогда не могла понять, что заставляет их отдавать за такую пошлую материю, как деньги, самое дорогое, что есть у женщины.

- Бедные девушки, - сказал Безуглов, словно прочитав ее мысли. - Они сами не подозревают, чем расплачиваются за свои заработки.

- Чем, Иван?

- Невозможностью полюбить, - отвечал Иван. - Ничего нет на свете страшнее.

- Откуда ты знаешь?

- Поверь мне, - отвечал Иван с неожиданной горечью. - Но не будем об этом, Таня. Видишь, за столиком в углу сидят наши партнеры.

Обменявшись визитными карточками с тремя корректными смуглыми корейцами, поразительно похожими друг на друга, они поднялись в конференц-зал. Первым, что появилось на столе переговоров, был не текст контракта, и даже не деловые блокноты участников переговоров, а квадратная, темно-зеленого стекла бутылка текилы сеульского производства с яркой этикеткой. Как некогда японское виски, она стремительно завоевывала мировой рынок, и когда Таня пригубила обжигающий напиток, она взглянула на корейцев с недоверчивым уважением.

- Теперь я понимаю, почему мексиканское правительство пытается помешать вашему производству, - улыбнулась она. - Это и впрямь продукция мирового класса.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Время клонилось к полудню. Все участники переговоров, включая подоспевшего Лермонтова, на подбородке которого чернели следы порезов от торопливого бритья, уже порядком притомились, однако кропотливая работа над контрактом близилась к завершению, благо за старомодным дубовым столом, покрытым зеленой суконной скатертью, сошлись два президента крупных компаний, которые могли принимать решения, не советуясь с заместителями. Хотя, конечно же, заместители тоже не зря сидели в просторном конференц-зале с высокими потолками, и один из корейцев добрых полчаса на невозможном юридическом языке объяснял сбитому с толку Лермонтову тонкости выдачи револьверных аккредитивов в Сеуле с оплатой через Монреальский банк. (Сделка осложнялась тем, что груз из Мексики отправлялся сначала в снежную Канаду, где переоформлялся, и только после этого - в Сеул. Больше всего на свете Иван обожал устраивать сложные операции, с целыми цепочками партнеров.)