Иван Грозный. Царь, отвергнутый царизмом

Но какими же были реальные масштабы террора Ивана Грозного?

В 1582 году, когда Ивану оставалось жить менее двух лет, он велел составить «Синодик» – список всех опальных, пострадавших

за все время его царствования. Список состоял в основном из конкретных имён, например: «Матфея Бухарин с сыном… Романа Назариева сына Дубровского…», и т.д., но попадаются и безымянные записи типа: «А земских в селе в Братошине псарей 20 человек». Наиболее массовой безымянной записью Синодик фактически открывается: «По Малютине скаске (то есть, по отчёту соратника Ивана – Малюты Скуратова. – С.К.) новгородцев отделал тысящу четыреста девяносто человек, ис пищали отделано 15 человек»…

Чтобы оценить достоверность «Синодика» как исторического источника, надо проникнуться психологией человека того времени. Не внести кого-то в сводный список жертв правления царя было для составляющих этот список намного опаснее, чем внести всех до единого

. Упущение могло рассматриваться как желание навредить душе государя. Ведь ей предстояло за гробом ответить за все прегрешения перед Господом, у которого все учёты велись абсолютно точно. Поэтому подсчёт жертв репрессий вёлся, надо полагать, тщательно и ревностно, ибо за всех убиенных надо было молиться, чтобы отмолить у Бога

все грехи государя. Вот почему прав Руслан Скрынников, когда он рассматривает Синодик как наиболее надёжный источник для определения масштабов репрессий и оценивает их на уровне в 4000 человек – за много лет. Причём и эта цифра, скорее всего, завышена. Думать так позволяет включение в Синодик как конкретных имён, так и безличных цифр. И если при составлении Синодика его составители опасались кого-то пропустить, то в той же «скаске» Малюты Скуратова цифра в 1490 человек могла быть «липовой» – в отчётах все любят прибавить лишку.

В своей монографии «В канун грозных потрясений» А. А. Зимин сообщает: «В 1582/83 г. после большой подготовительной работы разосланы были по монастырям пространные списки синодиков, содержащие поминовение 3300 (2060 безымянно) человек, погибших в годы опричнины и последующее время…»

Нельзя не сравнить цифру Грозного с цифрами «цивилизованных» европейских репрессий того времени… Французские «варфоломеевские» 30 000 человек, убитых практически единовременно… Десятки тысяч людей, избитых в Нидерландах за считаные годы испанским герцогом Альба… Десятки тысяч казнённых в «ивановском» XVI веке английским Генрихом VIII и английской же Елизаветой I… А более ранние зверства феодалов в ходе Жакерии и Крестьянской войны в Германии, где счёт убитого простонародья шёл на десятки, если не сотни тысяч?.. Это – не говоря уже о в чистом виде геноциде испанцев по отношению к коренным народам в Новом Свете. На таком фоне и с учётом сложностей эпохи цифра Грозного не впечатляет – если не начинать болтовню о том, что счастье человечества не стоит слезинки невинного дитяти. Именно под подобную болтовню только в ХХ веке были уничтожены миллионы невинных детских жизней. И сотни тысяч уничтожаются по сей день.

«Десятки» же тысяч и тем более «сотни тысяч» «невинно убиенных» «тираном» Грозным возникли в Европе XVI века в полном соответствии с принципами будущей геббельсовской пропаганды. (Впрочем, как видим, такого рода пропаганду скорее следует называть – по приоритетам – штадено-горсеевской). Тогда Россия начала Ливонскую войну; война на первых порах война шла для России успешно, и срочно понадобилось изобразить русских и лично Ивана исключительно зверями. К последней – пропагандистской, подоплёке дела мы ещё вернёмся.

Это – что касается «цифровой» стороны новгородско-псковского похода Ивана Грозного. Но для репрессивного похода были и политические причины, как внутренние, так и внешние. О сепаратизме Новгорода, возникшем как реакция на особое положение города-республики в «монгольской» и постмонгольской России, ранее было сказано. В правление Ивана Грозного эта особенность Новгорода сохранилась, питая на Руси очень нехорошие и опасные тенденции. На Новгород – как противостоящую Москве силу – всё ещё надеялись многие, и среди этих «многих» на Руси и вне её не было ни одного, кто желал бы России могучего и независимого будущего. Пресечение – уже раз и навсегда, всех антирусских мечтаний и было основной целью и задачей похода на Новгород.