Иван, крестьянский сын

Теперь уже Ваня был ошеломлен. Он действительно не умел пользоваться шпаргалками и никогда их не писал, и ему оставалось лишь пожать плечами и пойти в двадцать пятый кабинет, где у одиннадцатого класса намечался урок математики, с самостоятельной работой в конце.

Алгебры Ваня совсем не боялся, и самостоятельная работа его даже не волновала. Он был уверен, что справится. Их классный руководитель Виктор Иванович, математик, видел в Ване Майорове чуть ли не подлинный талант, требующий немедленного развития. Но талант этот, если и имел место быть в действительности, обречен был погибнуть в неизвестности, поскольку в семье мальчика ситуация была такова, что даже заикаться на эту тему язык не поворачивался. Сам мальчик мог бы понять, конечно, необходимость расти в плане специализации, заниматься самостоятельно, факультативно, готовиться к поступлению в вуз на соответствующее направление… Все это было нужно, но Ваня Майоров не проявлял ни малейшего интереса к математике, относился с неподобающим равнодушием к учебе вообще, хотя способности у него были не только к математике, а и к другим предметам тоже, и несмотря на все это, учителя не могли повлиять на мальчика из-за странного и безвыходного положения в его семье. Более того, каждый, ставя себя на его место, понимал, что поступал бы на этом месте точно так же.

Они не имели права вмешиваться и потому лишь наблюдали со стороны, как таланты ребенка гибнут в самом зародыше.

И только учительница биологии знай себе нахваливала Ваню Майорова, да учитель труда говорил, что у мальчика золотые руки. Но это было естественно, все удивлялись бы, если бы это было не так.

К этому у него была, можно сказать, генетическая предрасположенность.

Во всяком случае, он очень старался, и учителя это ценили.

В этом смысле небольшая сельская школа гораздо лучше городской, претендующей на продвинутость, где учится масса детей, которые с трудом узнают представителей даже параллельных классов, а уж про другие классы и говорить нечего.

А в Агеевской средней школе Арского района Ростовской области все друг друга знали, поэтому здесь царила почти семейная атмосфера. И Ваня Майоров был в этой большой и не всегда дружной семье не самым последним сынишкой.

После информатики, которую Ваня стремился поскорее забыть, была математика, а потом – урок физкультуры. Как ни странно, этот предмет Ваня тоже не любил. Дело было даже не в том, что Ваня был слаб физически, наоборот, при желании он легко мог справиться с любым упражнением из тех, которые их заставлял выполнять учитель. А не выполнял он их по той простой причине, что не видел в них смысла – они были как дань традиции, никто не видел в них путь к здоровой жизни или вообще к здоровью.

А еще Ваню очень смущал его старый-престарый спортивный костюм, купленный полтора года назад и не только потерявший приличный вид, но и вовсе не имевший уже никакого вида, он после каждого урока расползался по швам, и не было никакой возможности вернуть ему первоначальную крепость и хотя бы видимость новизны.

Школьная программа увеличивала количество часов на физическую культуру, а Ваня ежедневно пыхтел над одеждой с иголкой и ниткой: денег на новую одежду у Майоровых не было.

– Подожди меня, пойдем вместе! – окликнул Ваню Дима Ожегов.

Ваня, уже почти закрывший дверь раздевалки, остановился. Честно сказать, ему не очень-то хотелось идти с Димой, да и вообще ему в последнее время все чаще хотелось побыть одному. Но у него не было причин отказываться от компании Димы.

Тот не стал переодеваться, только снял курточку и сложил ее в пакет. Ребята покинули раздевалку и вышли из школы. Вокруг было уже совсем пусто, дети разбежались по домам, учителя, в большинстве своем, тоже уже разошлись. День стоял чудесный, майский, солнечный, зеленый. Всё вокруг светилось и даже как будто пело.

– Странно, – произнес Дима и покосился на Ваню. – Такой прекрасный месяц, самый лучший месяц в году, когда так весело, и уходишь на большие каникулы!

От избытка чувств он даже сделал пируэт.

Ваня смотрел на него исподлобья:

– Ну и что?

– А бабка мне говорила, что в мае нельзя не только жениться или выходить замуж, но и предложение такое совсем делать нельзя!

Ваня поморщился и уточнил:

– Почему это?

– А потому что всю жизнь маяться будешь. Глупо, правда?

Ваня снова поморщился:

– Да нет, не всегда.

Дима присмирел и уже другим тоном поинтересовался:

– А как твоя мама? Ей не лучше?

Ваня вздохнул:

– Нет. Доктор сказал, что для заметного улучшения нужны совсем другие условия, а у нас их нет.

Дима помолчал, затем сказал негромко:

– Ты только не говори никому, что я тебя предупреждал… Я просто ночью слышал, как мамка с кем-то по телефону трындела, так она такое про вашего Зуева выболтала – у меня даже уши повяли.

Ваня стал совсем мрачным:

– А что делать?

– Слушай, бросьте вы его, а? Все равно ведь ничего путного не выйдет, а даже если твоей маме станет получше, он же все равно ее в могилу сведет.

Ваня перебил: