Иван Пырьев. Жизнь и фильмы народного режиссера

Начался подготовительный период. Я договорился с Николаем Павловичем Акимовым о художественном оформлении им будущего фильма. Дмитрий Дмитриевич Шостакович согласился писать музыку. Всеволод Эмильевич Мейерхольд обещал играть Плюшкина. На роль Ноздрева был намечен Николай Павлович Охлопков. Юрий Александрович Завадский – на роль Манилова, а Константин Александрович Зубов должен был играть Чичикова…

Уже начали готовиться к пробам. Шить костюмы, делать парики… Как вдруг в «Правде» появилась редакционная статья «Сумбур вместо музыки». Статья резко обрушивалась на Д. Д. Шостаковича за его музыку к опере «Леди Макбет Мценского уезда».

Статья призывала советских мастеров искусства к созданию подлинно реалистических произведений, в основе которых лежала бы не страсть к формалистическим выкрутасам, а подлинная правда современной жизни. На меня эта статья произвела большое впечатление. Я понял ее, возможно, даже шире ее действительного значения. Она прозвучала для меня как призыв отдать свои силы правдивому художественному отражению нашей современности.

Мне шел тогда 33-й год, в этом возрасте, если человек еще не обременен большой семьей, творческие решения принимаются быстро.

Как ни влекла меня мысль об экранизации великой поэмы, я отказался от постановки «Мертвых душ» – победило стремление поставить картину о современности, о той большой созидательной деятельности, которой в тот период была охвачена вся страна. Происходило коренное переустройство всех отраслей жизни. Повсюду шло гигантское строительство. Возникали новые города, новые мощные заводы и фабрики.

В Сибири был пущен Кузнецкий комбинат. На Украине заканчивалось строительство Днепрогэса. На Урале воздвигался Магнитогорск. В Москве начались работы по сооружению метро. Все это сопровождалось огромными сдвигами в народном сознании. В героическом труде вырастали, воспитывались и закалялись новые люди.

Росло, изменялось, двигалось вперед и наше киноискусство.

В конце 1932 года на экранах кинотеатров появился прекрасный фильм Фридриха Эрмлера и Сергея Юткевича «Встречный». Сделанный в предельно короткие сроки, он впервые в истории нашей кинематографии так глубоко и правдиво показал современный рабочий класс. В этом фильме В. Гардин, в прошлом очень своеобразный кинорежиссер, создал интересный образ старого рабочего Бабченко. Этот образ стал одним из крупнейших достижений актерского искусства. Значение фильма «Встречный» для нашей кинематографии очень велико: он утверждал в киноискусстве реалистическое направление.

Прошло немного времени, и вслед за «Встречным» на экраны вышел первый подлинный шедевр советской кинематографии – фильм «Чапаев».

В этом чудесном фильме глубина идейности гармонически сочетается с совершенством формы. В нем все прекрасно! И четкая, хорошо спаянная драматургия сценария. И простота и ясность монтажного мышления. И соединение острых конфликтов с эпической широтой эпохи. И необычайно правдивая и яркая разработка характеров всех персонажей, от Чапаева до эпизодической роли крестьянина, которого так блестяще сыграл Борис Чирков.

Сам же Василий Чапаев – в исполнении Б. Бабочкина и трактовке братьев Васильевых – до слез волнующий, глубоко национальный и величественный образ, воплотивший в себе самоотверженную борьбу русского народа за свое светлое будущее.

В Чапаеве-Бабочкине все, начиная от шапки, сапог, говора, усов, до внутреннего мира его чувств и мыслей, – все наше, русское, родное…

У зрителя «Чапаев» имел совершенно ошеломляющий успех. Ни один фильм ни до него, ни после вот уже тридцать с лишним лет не имел такого поистине всенародного успеха.

Я видел, как в кинотеатры на просмотр «Чапаева» зрители шли организованными колоннами, с красными стягами, на которых было написано: «Идем смотреть «Чапаева».

Фильм с одинаковым восторгом и волнением смотрели все: и пионер, и его бабушка, и взрослый рабочий, и колхозник, и комсомолец, и седовласый академик… В этом и есть, как мне кажется, подлинная народность произведения. Художник, которому удалось ее добиться, должен быть счастливейшим гражданином своего времени, ибо он сумел не только создать великий памятник героям, завоевавшим своей жизнью свободу для целых поколений, но и доставил радость миллионам людей.

Я хорошо знал братьев Васильевых. Это были обыкновенные, скромные, трудолюбивые ребята. Оба они работали монтажерами в управлении «Совкино». Через их руки прошли сотни тысяч метров пленки различных заграничных картин. Они сокращали и переделывали эти картины. Они сочиняли к ним надписи, и картины после их перемонтажа выпускались на экраны. Васильевы не были братьями, а были хорошими друзьями и однофамильцами. С одним из них – Георгием – в годы, когда я еще был ассистентом, мы дружили. Он часто приходил ко мне в маленькую комнату в Фуркасовском переулке, где мы, совместно работая над сценарием о рыбаках Каспийского моря, подолгу говорили о нашем искусстве, о последних заграничных кинокартинах, об актерах, о режиссерской работе, монтаже и многом таком, что нас обоих тогда одинаково увлекало и интересовало…