Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках

Иван шагнул к мосту, пламя зарычало, как зверь, почуяло его приближение, алые языки взметнулись выше. Он посмотрел на мостик, тот почернел, сыпал искрами, извивался, словно мог испытывать боль, таял на глазах.

— Вперед, — приказал себе Иван. Шагнул на мостик, закрывая от нестерпимого жара лицо. Пламя его проглотило. Из сотен уст вырвался отчаянный вздох. Иван торопливо пробежал по мостику несколько шагов и удивленно остановился, отнимая руки от лица. Ощущение было странным. Это и есть настоящее колдовство. Пламя не обжигало. Он стоял в алом тумане и чувствовал не жар, а прохладу. С удивлением посмотрел на мостик. Внутри пламени мостик был обыкновенной деревянной перекладиной, сложенной из двух досок, которые и не думали возгораться. Наваждение.

— Царевич! — раздался за спиной жалобный вопль Серого. Впереди, сквозь алый туман, отчетливо просматривался край рва и Маша. Она смотрела под ноги, огорченно прикусив нижнюю губу. Царевич уверенно зашагал навстречу. Маша поднял голову. Её глаза стали еще больше, от удивления или от веры в свое счастье. Иван спрыгнул с мостика, замер перед девушкой.

— Вот видишь, я сказал тебе правду: за тобой пойду и в огонь и в воду.

Девушка припала к нему, обвила руками шею.

— Я это чувствовала, — прошептала она.

— Царевич! Я с тобой! — Серый несся по мосту, ничего не видя, закрыв лицо руками. Алый туман медленно рассеивался, опадал, доставая верволка до щиколоток.

— Верный у тебя друг, — сказала Маша.

Серый выскочил на край рва. Чуть не сбил их с ног. Пробежал несколько метров, махая руками. Растерянно остановился.

— Царевич? — удивленно пробормотал он, оглядываясь.

— Приехали и все проехали, — улыбнулся Иван, протягивая Серому руку. — Спасибо.

— За что? — Серый стиснул ладонь царевича.

— За дружбу.

— Куда ты, туда и я, — верволк широко улыбнулся, нарочно демонстрируя Маше передние зубки. — Я так и знал, что здесь что-то нечисто, — заключил он.

Иван заключил в свои руки руки девушки:

— А ты пойдешь со мной?

— Пойду, — просто ответила Маша, награждая Ивана счастливой улыбкой и сиянием глаз.

Серый шмыгнул носом:

— Чует моё сердце, свадьбой пахнет…

Зрители на другом краю рва дружно аплодировали, но их аплодисменты не могли заглушить пение гусляра:

…Я поля влюбленным постелю —Пусть поют во сне и наяву!..Я дышу, и значит — я люблю!

Я люблю, и значит — я живу!..

* * *

Свадебный поезд постепенно уменьшался, до той поры, пока на дороге, ведущей к границам Кусманового царства, не остались трое всадников: Маша-царевна, Иван-царевич да Серый-верволк.

Царя и царицу долго пришлось отговаривать от продолжения свадебных гуляний, пока царский казначей не напомнил, что третью свадьбу делать нецелесообразно — казна поиздержалась, а Иван объявил, что новая свадьба состоится в царстве папы-Берендея. На том и порешили.

Отъезжали все вместе, в общем свадебном поезде молодых женихов и невест, перегруженном возами с приданым и подарками. Разумеется, в дороге познакомились лучше, обещали друг дружке со временем, когда встанут у рулей царств, обменяться дипломатическими посольствами и при случае заезжать в гости. При прощании царевич и Маша приглашали всех на свадьбу.

Втроем ехать оказалось не так весело — мнение Серого. Находясь подле жениха с невестой, он не знал, куда себя деть. Их разговоры, взгляды, вздохи да охи вызывали у него тоску смертную. Серый нахлестывал коня, вырывался далеко вперед или, наоборот, отставал.

Вот судьба, что вытворяет, — был человек и нет человека. Своими руками задушил бы Сироту.

Иногда громко вскрикивал:

— А помнишь, царевич, как мы в бочке по морю синему мыкались? А помнишь, как тебя признал Сивко — богатырский конь?

Вместо ответа доносилось глупое голубиное воркование двух влюбленных.

— Неужели правда, как увидел — сразу влюбился?

— Правда, ты самая единственная и любимая. А ты?

— Я проверить хотела: расходятся твои слова с делом или нет.

— Проверила?

— Проверила и поверила. До тебя ко мне восемнадцать женихов сватались, больше чем к старшим сестрам.

— И?

— Ни один не проявил желания последовать за мной в огонь или в воду.

— Кто научил тебя магии?

— Давно еще, когда я совсем маленькая была, у моего папы Святогор-богатырь гостил.

— Святогор?

— Он на поиски Шамбалы отправлялся и несколько дней в тереме батюшкином отдыхал. Меня приметил. Я ему понравилась. Он сказал, что у меня есть дар к магии.

— И?

— Кое-что показал, кое-чему сама выучилась.

— Чему?

— Например, шептунов делать.

— Шептунов?

— Для этого надо веток сухих набрать — их них ручки и ножки будут. Травы, лучше соломы, тельце смастерить, как клубочек. Заговоры от болезней знаю.

— Моя бабушка колобки умеет делать.

— А кто твоя бабушка?

— Яга. Она в Лукоморье, на постоянной прописке.

— Она ведьма?

— Очень добрая и почтенная женщина, — вставил Серый. — Скажи, Ваня, почему гусляр с нами отказался ехать. Ведь хотел?

— Обещал на свадьбу явиться. Дела у него неотложные объявились на острове Буяне.

— Он успеет?

— Послушай, Серый, что там впереди виднеется?