Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках

— Сосна… — О Сером забывали…

— Почему ты меня полюбил, Ваня?

— Не могу ответить, любовь нельзя объяснить словами, её надо сердцем чувствовать. Моё сердце мне стучит, что ты единственная, драгоценная, моя половинка.

— Что-нибудь еще стучит?

— Стучит, что ты мое солнышко ясное. Зорька моя алая.

— Еще?

— Голубка моя сизокрылая… — Серый пришпоривал коня, на ходу затыкая уши. Слышать такое было невыносимо. «Любовь оглупляет человека, а не облагораживает, — раздраженно думал верволк. — Голубка моя сизокрылая. Скажи еще — рыбка моя золотая». Серый с грустью вздохнул — «золотая рыбка» напомнила про русалию. Она настоящая женщина, в огонь лезть не заставит и сама в него не пойдет. В воду — пожалуйста: обещала научить плавать.

Наконец один из дорожных столбов, с потемневшим от дождей деревянным щитом, сообщил, что они въезжают в три-одиннадцатое царство Кусмана. Рядом другой щит напоминал, что «конокрадство карается строго и по закону».

— Это мы знаем, — Серый плюнул на щит. Подождал, когда подъедут Иван да Маша. Ехидно поинтересовался:

— Есть ли у тебя план, царевич? Когда с женщинами связываешься, даже если они и царского рода, сам понимаешь, жди…

— Удачи, Серый, — Маша рассмеялась. — Я её вам принесу, вот увидишь.

— Уже принесла, — пробурчал Серый. — Что вы могли толкового придумать, если всю дорогу глупости говорили?

— Мы полагаемся на тебя, в этом деле ты у нас эксперт, — миролюбиво сказала Маша.

— Эксперт, — фыркнул верволк. — Коня ночью брать надо, как и в прошлый раз, — он посмотрел на Ивана, — только без сбруи. Стража свои порядки не меняет, будет дрыхнуть, как всегда.

— А если не как всегда?

— Кто эксперт? Я или ты? Сивку каждый месяц кто-нибудь пытается увести, конюхи к этому привыкли. Все засыпаются на уздечке. Жадность фраеров губит. — Серый показал на царевну. — Невеста твоя нас в лесу подождет, от неё проку мало. Я и один могу управиться?

— На дело вместе пойдем.

— Если попробовать коня выкупить? — предложила Маша. — У меня есть свадебная шкатулка с драгоценностями.

— Оставь для царевича, который в тюряге мается. Такого коня никаким прикупом-выкупом не возьмешь. Коня уворуем.

— Воровать нехорошо, — вздохнула Маша.

— А придется.

— А по-доброму? — спросил Иван.

— По-доброму? Это значит — втроем в бочке. Ты забыл, как он убить нас хотел на порогах, в синем море, свести с ума от жажды и голода? Коня надо увести, этим мы спасем многих других, кто может попасться на конокрадстве и быть упакованным в бочку, — вывел справедливую формулу Серый и победоносно улыбнулся — понравились слова и идея, заложенная в них.

Прекратив спор, троица пересекла границу и въехала под сосновые лапы хвойного леса, сырого и сумрачного на вид. Прошло немного времени, как услышали конское ржание и топот. Среди деревьев замелькали вооруженные всадники.

— Охота?

— Не похоже, — Иван положил руку на меч. Посмотрел на Машу: — Не бойся, ничего худого нам не сделают. Мы умеем постоять за себя.

— Я не боюсь, — девушка улыбнулась.

— Это царские дружинники, — объявил Серый. — Помнишь того толстяка, впереди? Это он нас в бочку запихивал. Не к добру встреча.

— Мы ничего не украли, — напомнила Маша.

— Расслабься и не паникуй, — добавил Иван.

— Я не паникую — в бочку не хочу.

Кавалькада насчитывала шесть вооруженных дружинников, которых возглавлял старый сержант — краснорожий знакомый толстяк. Заметив троицу, всадники засвистели и пришпорили коней.

— Интересно, он нас помнит? — спросил Иван.

— Вряд ли, посмотри какое у него лицо красное от браги.

Краснорожий еще издали закричал, напрягая голосовые связки:

— Стой! Кто такие!? Среди вас лекари есть? — Приблизившись, окинул подозрительным взглядом.

— Проезжие, — ответил Иван-царевич.

— Зачем вам лекарь? — поинтересовалась Маша.

— Нам не надо, — толстяк рассмеялся довольный своей шуткой, — царю-батюшке, надёже нашей, необходим специалист по зубам.

— Я специалист по зубам, — сказала Маша, проигнорировав умоляющие взгляды Ивана и Серого.

— Ты? Вот так удача, — обрадованно вскрикнул толстяк, с уважением и подобострастием посмотрел на царевну.

— С нами поедешь. Если вылечишь — златом осыпят, сколько унести сможешь, красавица.

— Вылечу.

— Но если не вылечишь… — толстяк запнулся, — лучше об этом не думай. — Он посмотрел на Ивана:

— Что-то мне твое лицо кажется знакомым?

— А мне твое.

Краснорожий покосился на Серого. Верволк еще глубже втопил подбородок в воротник, натянул на глаза даренную Давлатом меховую шапку.

— Твое тем более.

— Обычное лицо всегда знакомо, — прогнусавил Серый.

— Это твое обычное? — толстяк рассмеялся. — Был у нас один, похожий на тебя… Эх, — интерес к Серому пропал, сержант радостно потер руки, — повезло — сразу лекаря нашли. Царь Кусман во все стороны света отправил гонцов лекаря искать по зубам.

— А что было с тем, кто на меня похож? — проявил любопытство верволк.

— Ничего, в плавание отправили, — толстяк отмахнулся. — Меня Герасимом зовут, — представился сержант.