Из дневников и рабочих тетрадей

25 июня в Москву возвратилась героическая воздушная эскадра завоевателей Северного полюса. Шмидт, Водопьянов, Молоков, Мазурук. В Георгиевском зале – прием. За столом президиума – Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Андреев, Микоян, Чубарь, Косиор, Жданов, Эйхе, Ежов, Постышев, Шмидт, Водопьянов, Молоков, Алексеев, Головин, Янсон.

Улица Горького от Красной площади до Белорусского вокзала и Ленинградского шоссе до Центрального аэродрома имени Фрунзе – триумфальная магистраль героев. Окна домов украшены цветами. В это же время в Америке чествуют Чкалова, Байдукова, Белякова.[92]

Из «Правды». Парад.

На Мавзолее Ежов, Андреев, Молотов, Ворошилов, Микоян, Сталин, Каганович, Калинин, Сулимов, Димитров, Межлаук, Хрущев. В 12 часов – самолеты. Флагман ведет Герой Советского Союза Беляков.

Вечером в черном небе – гигантский портрет Сталина. На наблюдательном аэростате, на высоте 450 метров (размер портрета 314 кв. м).

Мимо сверкающего портрета плыли серебристые корабли: с портретами Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Тоже освещены прожекторами. Статья С. Уралова: «О некоторых коварных приемах вербовочной работы иностранных разведок» («Правда», 4 мая).

Подробные басни о прекрасных «Мэри», гестапо, провокациях и т. д.

Мне кажется, что современному читателю интересны все эти подробности прошлых лет, потому что время поворачивалось круто, как поворачивается оно и теперь. Через шестьдесят лет внимательный историк поймет то, что не видно, не понятно нам, глядящим слишком с близкого расстояния на свое время. Ю. В. вглядывался в конец тридцатых пристально. Ведь в романе «Исчезновение» женщина задает вопрос человеку, которому верит: «Что ты думаешь обо всем этом?»

И Юра должен был ответить, ответить вместо отца, который послужил прототипом Николая Баюкова, что он думает о причинах кровавой вакханалии тридцать седьмого.

Для этого нужно «изучить вопрос» досконально. Ю. В. начал издалека – с истории зарождения революционного движения в России. Я еще вернусь к толстым клеенчатым тетрадкам, в которых записи о Бакунине, Германе Лопатине, о Нечаеве...

А пока опять – хроника тридцать седьмого.