Из двух зол...

— Добро. Дальше.

— Темычу я отдала то ружье, что ты мне дал. А себе твое забрала. Ну, которое моим и было.

— Одобряю. Дальше.

— Толстому тот пистолетик, ну с барабаном который.

— Револьвер.

— Ну да… Толстому его отдала. Второй пистолет вот у меня.

— Дай сюда.

— Там всего два патрона, — просветила меня Эльба, с некоторым сожалением расставаясь с пистолетом. Ничего, перебьется. А то я без оружия чувствовал себя как голый. Если не хуже.

— Автомат?

— Так вот он тут тоже… В тумбочке. Всё равно патронов у нему нет совсем.

— Понятно. Дальше.

— Ну что еще? Свой обрез Темыч Синице отдал.

— А у этого… Раненого ружье было. Где оно?

— Оно сломалось.

— Как это?

— Ну когда я в него стреляла, я первым выстрелом в ружье попала. И там оно треснуло.

— Ну-ка, тащи сюда…

Помпа моего последнего противника действительно оказалась испорчена. Но не фатально. Одна дробина угодила в ствол, но мягкий свинец не смог пробить оружейную сталь. Так… Едва заметная вмятинка. Зато вторая дробина угодила в ложе. Расколов его напрочь… Мда… Такое не заклеишь. И изолентой не замотаешь… Но можно попытаться выточить заново. Вот только бы древесину подходящую подобрать. Понятно, что до заводского ложа будет далеко. Но стрелять оно все равно должно. В общем — смотреть надо. А патроны… Кстати, тут 12 калибр, как и на Эльбином. Вот пускай и забирает пока.

Ну, с оружием вроде разобрались. Теперь нужно решать, что делать дальше с Левашовскими. Терпеть под боком такую угрозу, которая может выстрелить в любой момент, я больше не намерен. Но и геройствовать в одиночку тоже не собираюсь. Хватит. Навоевался уже. Все нужно сделать максимально безопасно. С минимумом риска.

Но, для начала, нужно понять, как я докатился до жизни такой? Что на меня нашло? Почему я так тупо ломился все сделать один? Рэмбой себя почувствовал? Так нет же. Мне и страшно и больно. Так почему же я не пытался организовать ребят? Почему не попросил помощи у Гвоздя? (Где он, кстати? Мы тут уже три дня воюем, а он так и не объявился. Не спросил: "А где кино обещанное?", не поинтересовался даже "А что это вы тут делаете?" Тоже мне. «С-союзничек» называется!)

Сложный вопрос — почему? Начав анализировать свои ощущения я пришел к выводу, что не было одной единственной причины. Причин было великое множество. И, именно этот букет причин и привел меня к тому, что я опять валяюсь на больничной койке в крайнем истощении.

Ну, во-первых, это, конечно же, злость. Настоящий такой мужицкий гнев. Чистая ненависть. На первом этапе эта причина была основополагающей. Но после того как я собственноручно зарезал Стекляшкина — градус злости здорово упал. Не сошел на нет. Ни в коем разе. Но острота эмоций притупилась.

И тут выходит причина номер два. Чувство вины за смерть Дани. Да, умом я понимал, что ни в чем не виноват… Ну может только чуть-чуть. Но все равно, чувство вины грызло меня изнутри, заставляя идти вперед, терпя неудобства и находя в этом искупление. Я словно наказывал сам себя за смерть Дани.

И это все усиливалось третей причиной. Моим характером. Натуру так просто по мановению волшебной палочки не переделаешь. И я, что бы там себе не на воображал, не лидер. Я — одиночка. Как я тогда в самом начале говорил? Ценный специалист, а не руководитель? Вот я и повел себя как этот самый специалист. Мол, эту задачу все равно никто не выполнит лучше меня (не без оснований, конечно, но всё-таки) и, потому, помощь мне и не нужна. В итоге — без их помощи я все-таки не справился.

А ведь есть и четвертая причина. Я просто хотел защитить детишек. Нет, не в том смысле, что от злых пришельцев (хотя и в этом смысле тоже), но хотел защитить их от необходимости совершать убийства. Если я, взрослый, много повидавший человек вон аж до мальчиков кровавых в глазах докатился, то можно представить какой удар по психике получат их неокрепшие умы после первого убийства. Эльба вон смущается и даже чуточку сожалеет, что не смогла человека убить. Глупая. Её счастье, что не смогла…

— Шиша, — вышеупомянутая Эльба тормошит меня за плечо, — ты что, опять уснул? Что дальше-то делать будем?

— А? Да. Делать. — вынырнул я из сеанса самокопания — Даню… Вы не?…

— Нет, — вмиг скисла девчонка. И остальные гляжу — тоже носы тут же повесили. — Мы думали ты захочешь сам…

— Да. я буду. Но могилу выкопали?

— Нет.

— Надо! Там же, где всех хоронили. Рядом выкопайте.

— Хорошо.

— И это… Аню одну ни на миг не оставлять. Всегда чтоб рядом кт- то был.

— Да мы и так…

— Как она, кстати?

— Плачет… Как она еще может быть?

— Пусть плачет. Но глаз с нее не спускать.

— Да, мы понимаем же. Всё будет нормально.

— Хорошо. Тогда ты, Эльба, занимайся сейчас могилой для Дани, а я сейчас поем и мы с Толстым поедем на заправку… Торговаться.

— Зачем?