Из гарема к алтарю

— Сегодня ты возвращаешься во Францию, — перебил Азим Джохару привычно ледяным тоном.

Джохара вздрогнула.

— Во Францию?

— Да, во Францию. — Только сейчас он повернулся и посмотрел на нее с холодной пустой улыбкой. — Разве не там тебе так нравится проводить время? Теперь у тебя есть возможность жить, как ты хочешь. Наш брак будет таким, каким ты видела его при нашей первой встрече.

— Но… — У Джохары закружилась голова, земля стала уходить из-под ног. — Азим, что случилось? Ведь вчера вечером…

— Вчера вечером я узнал, какая ты на самом деле. И понял, каким идиотом я был. — Он покачал головой. — Второй раз я не совершу такой ошибки.

— Какой ошибки? Что происходит? Азим кивнул головой на стол.

— Вот что происходит. Хотя ты и так должна знать.

Джохара не сразу смогла сфокусировать взгляд на газете. Это было одно из самых скандальных изданий Европы. Прочитав заголовок, Джохара открыла рот и машинально приложила руку к груди.

— Не может быть, Азим, — проговорила она. — Ты не можешь думать, что я имею к этому отношение.

— Ты единственная, кто знал, — холодно ответил Азим. — Единственная в мире. Поэтому не надо разыгрывать саму невинность. Это лишь злит меня еще сильнее.

Он сказал «злит»? Но Джохара уже не знала, что делать с собственной злостью. Конечно, ей было больно и обидно это слышать. Но в этот раз чувство злости взяло верх.

— А ты знаешь, что злит меня, Азим? То, что ты думаешь такое обо мне. То, что ты делаешь обо мне такие выводы, даже не спросив меня. Вот что меня по-настоящему злит.

Выражение лица Азима нисколько не смягчилось. Его взгляд был таким же ледяным и мрачным, как при их первой встрече.

— Тогда кто это мог сделать? — громогласно спросил он. — Ты единственная, кто знал, Джохара. Единственная!

— Я не знаю, — честно призналась Джохара. — Но точно не я.

— Неубедительно, — недовольно проговорил Азим и вновь отвернулся к окну. — Ты свободна.

Она смотрела на его широкую спину. Шрамы, которые она ласкала с искренней любовью, теперь были спрятаны пиджаком. А ведь она успела поверить, что Азим полюбил ее в ответ. Точно так же она думала когда-то и о своем отце. Но любовь Азима оказалась такой же поверхностной и дешевой. Подарки, сад, секс. Все то, с чем он может распрощаться без ущерба для себя. Когда дело доходило до чего-то настоящего — до любви, преданности и привязанности, — Азим уходил в сторону. Точно так же, как ее отец.

— Знаешь, что я думаю? — спросила Джохара дрожащим голосом. Дожидаться ответа она не стала. — Я думаю, что ты трус. — Азим резко повернулся, и глаза его горели злобным огнем. — Ты все такой же трусливый ребенок, — добавила Джохара, и кожа вокруг рта Азима побелела. — Всю свою жизнь ты был смелым, Азим, и за это я восхищалась тобой. За это я полюбила тебя. Но сейчас ты ведешь себя, как трус. Ты смог пережить физическую боль, но ты боишься боли вот здесь. — Она похлопала себя по сердцу. — Я думаю, ты и сам знаешь, что я не имею отношения к этой статье. Как я могла такое сделать? Кому я должна была позвонить, чтоб выдать твою тайну? Да и зачем мне это? Какая мне, черт возьми, выгода?

— Деньги, — коротко ответил Азим.

Не веря своим ушам, Джохара рассмеялась.

— Деньги? Я жена одного из богатейших людей континента. Если мне что-то понадобится…

— Я имею в виду твои собственные деньги. Возможно, ты снова решила сбежать. Возможно, ты хотела отомстить мне за то, что я принудил тебя к этому браку.

— Но вспомни этот месяц. Вспомни, о чем мы говорили. Вспомни, наконец, как я занималась с тобой любовью. Ты думаешь, это все была игра? — Лишь в этот момент Джохара поняла, что слезы уже льются рекой по ее щекам. Но теперь ей было все равно. — Может, это ты играл? Может, ты просто… — Она махнула рукой и утерла ладонями слезы. — Ты просто испугался. Испугался, что сможешь меня полюбить. Что тогда я стану препятствием к жизни без обязательств, которую ты привык вести.

Да, я понимаю, любить кого-то очень тяжело. Любовь — это прямая дорога к боли и грусти, ведь те, кого мы любим, имеют над нами власть. Они могут легко нас обидеть. Они могут уничтожить нас. — Джохара задержала сбивчивое дыхание. — Поверь, я это знаю. Но я достаточно взрослый человек, чтобы этого не бояться. И мне жаль, что ты еще до такого не дорос. — Нерв дрогнул на щеке Азима, но в остальном выражение его лица не изменилось. На нем не читалось ни единой эмоции — ни сожаления, ни неуверенности. Тем временем, охвативший Джохару гнев пошел на спад. — Я уйду, — сказала она со всем достоинством, на которое была способна в эту минуту. — Мне и самой неприятно здесь быть, если ты намерен так себя вести. — Дрожащим пальцем Джохара указала на газету. — Но прошу тебя, ради уважения к себе и ко мне, признай, что тебе просто удобно так думать. Ты знаешь, что я не имею к этому никакого отношения. Ей потребовалось неимоверное усилие, чтобы гордо поднять голову и выйти из кабинета.