Из гарема к алтарю

Дверь захлопнулась с такой силой, что громкий звук долго и больно пульсировал в голове Азима. Его и так уже мучила мигрень. С того самого момента, как он узнал о предательстве Джохары. Точнее, предположил ее предательство. Но как он мог поверить во что-то другое? Никто не знал описанных в статье подробностей. Никто, кроме нее.

Азим закрыл глаза, борясь с болью, сомнением и сожалением. А что, если он ошибается? Вдруг он ни за что выгнал Джохару из Алазара? Но, с другой стороны, разве не таким виделся их брак им обоим? Если Джохара будет жить во Франции, а он в Алазаре, от этого выиграют они оба. А вопрос с наследником можно будет решить чуть позже. В конце концов, на все воля Божья, и Джохара уже может быть беременна.

От этой мысли голову Азима пронзила резкая боль.

Джохара с его ребенком.

Почему ему раньше не представилась эта картина? Потому что он старался об этом не думать. Ему было важно, чтобы Джохара покинула Алазар.

Не в силах совладать с болью, Азим, не открывая глаз, на ощупь покинул кабинет.

Через несколько часов беспокойного сна головная боль отступила. Уступив место всепоглощающей боли в сердце. Каждое обвинение, брошенное ему Джохарой, отдавалось в голове громким болезненным эхом. В душу закрадывались сомнения. Может, он и впрямь совершил непоправимую ошибку? Нет, ведь на его стороне логика и здравый смысл. Но почему тогда так тяжело и горестно внутри? Может, довериться единственному верному советнику — своему сердцу?

В дверь еле слышно постучали.

— Азим?

Едва приподнявшись с постели, он снова рухнул на подушки. Пусть лучше Малик увидит его таким, ведь сил и дальше играть эту непосильную роль больше нет. Он и так слишком долго притворялся. К чему это теперь, когда правда и так уже вышла наружу?

— Войди.

Увидев Азима в постели, Малик нахмурился.

— Ты заболел?

— Мигрень, — коротко ответил Азим. — Есть новости?

— Мы нашли источник статьи, — сказал Малик, и Азим напрягся всем телом в ожидании вердикта. — Информацию журналистам слил некто Паоло Каивано.

— Каивано? — округлил глаза Азим.

— Ты его знаешь?

— Да, это… Это и есть тот безымянный мафиози из статьи. Он тот, кто взял меня в рабство.

— Что ж, — протянул Малик. — Тогда все логично.

— Логично?

— Полагаю, он решил тебе отомстить. Ему стало известно, что ты наследник султаната и…

— Он хотел очернить мою репутацию и получить за это деньги. — Азим покачал головой. — Как же я не догадался?

— Хорошо, что мы вовремя узнали. Таблоиды не подхватят эту новость. Каивано уже арестован за похищение и издевательства над человеком. Над тобой. С его стороны было опрометчиво рассказывать такое журналистам.

Азим закрыл глаза.

— О нет.

Осознание ошибки было сродни ледяному ливню. Джохара ни в чем не виновна. Она не предавала его. А он обвинил ее, не задав ни единого вопроса. Чувство стыда сменило чувство страха. Он может потерять лучшее, что было в его жизни. Джохара права абсолютно во всем. Он действительно просто боялся. Он боялся и…

И любил ее.

Глава 16

Франция казалась совсем другой. Изменился дом, по которому она когда-то скучала. Изменился сад, изменилась ее комната. Люцилла и Томас, да даже любимый кот Гаврош стали как будто другими. Все они вместе не могли восполнить отсутствие рядом Азима.

Ее мужа. Мужчины, которого она любила.

Через день после возвращения Джохара сидела в саду с Гаврошем на коленях. На душе было так тяжело, что она едва могла шевелиться. В течение восьми часов полета она вспоминала все чудесные моменты этого месяца. Перечеркнутые последней беседой с Азимом. Как он мог подумать о ней такое?

— Джохара!

Удивившись, она повернулась и увидела маму. Джохара уже забыла, когда последний раз видела Наиму здесь.

— Мама?

Лицо матери было бледным, но она нашла в себе силы улыбнуться и села на скамейку.

— Надо почаще сюда приезжать, — сказала Наима. — Я совсем забыла, как здесь здорово.

Джохара просто смотрела на маму, не понимая, как реагировать. Их глаза встретились, и Наима вновь улыбнулась. На этот раз как будто искренне.

— Прости меня, — тихо сказала она. — За все.

— Мам, ты… Тебе не нужно извиняться.

— Нужно, — грустно вздохнула Наима. — Я бежала от горестей жизни вместо того, чтоб справляться с ними.

— Я не могу тебя в этом винить.

Особенно сейчас, когда на сердце чересчур много собственных горестей.

— Я должна была уделять тебе больше внимания, — продолжала мама. — Должна была благодарить Бога за то, что он мне дал. А не просить Его дать мне еще больше. Я только и делала, что ждала от жизни чего-то еще. И от твоего отца тоже.

— Я тебя понимаю.

Джохаре было больно говорить. Всю жизнь она искала материнской любви, а теперь ее мама сидит рядом и просит прощения. Разве могла она такое представить еще полчаса назад?

— Я знаю, ты умеешь прощать, — сказала Наима, печально глядя дочери в глаза. — Но теперь я боюсь, что у тебя тоже могут быть проблемы с мужем.

— Они уже есть. — Джохара с трудом сглотнула. — Азим отправил меня обратно сюда. Он надумал себе нечто ужасное, и теперь… — Она пожала плечами. — Он хочет, чтобы я жила здесь.