Из Испании с любовью

– Хм. И вы хотите, чтобы этот плут приехал добровольно?

Полковник знал уже, какой последует ответ. Планерка шла, как полагалось. От мелких стычек подчиненных четче выделялись контуры и еще скрытые пропорции всей операции. Если бы он сделал им обоим взбучку, они бы только попусту перегоняли ртами воздух и оправдывались.

Хара посмотрел в глаза начальству, льстя себе надеждой что-то прочитать в них, и перевел взгляд на стоявшую правее пепельницу.

– Я понимаю. Мы проработали и этот вариант, – растягивая гласные, сказал он. – Само собой, с расчетом на опережение. До выборов еще четыре месяца. Я думаю, успеем.

– Ну-ну! – Полковник одобрительно кивнул бровями и развернул досье с оперативной сводкой, присланной из смежного подразделения. – Здесь сказано, что этот Статиков живет с любовницей, большую часть времени проводит за работой дома и сам вне подозрений. В характеристике по месту его прежней службы, в том числе указано, что он чувствителен, отзывчив. По логике вещей понятно, что он желает разыскать свою пропавшую жену с ребенком. Каких-либо проводок по его недавним связям, которые могли бы вызвать подозрение, в этих справках нет, – да мало ли чего? Ну, это мы пока опустим. А вот что получается на деле. Выходит, как он получил эту открытку, так сразу же уехал. Но если сам он вне игры, тогда неясно, как он собирается разыскивать свою жену. Она – во Франции, а он сейчас – в Испании. Зачем?

– Вы правы, – согласился Хара. – Пока неясно, насколько он причастен. Одним из аргументов в его пользу может послужить тот факт, что у него в руках, возможно, есть координаты друга Мула

, этого Лепорского, что проживает в Барселоне. И с его помощью Странник думает узнать чего-то о своей жене.

– Да, такая вероятность есть, – сказал Астерион. – Хотя они уж восемь лет не виделись. Я бы, окажись на его месте, не рискнул.

– Да ты и на своем стараешься не рисковать! – не удержался от попутной шпильки Хара.

– Ладно, прекратите! – одернул их полковник.

Дело представлялось ему не таким простым; чтобы не сесть в калошу, всё надо было тщательно продумать.

– Допустим. Но если все в аналитическом прогнозе – верно, то кроме нашей службы его может кто-нибудь еще использовать. Круг его нынешних знакомств уже проверили. И все-таки, не мог ли он кому-то показать открытку?

Астерион ощерился полоской белых, как искусственных зубов, или никогда не знавших сладостей и никотина. Он ожидал, когда шеф возвратится к этому вопросу.

– Я говорю, здесь неувязка. За месяц до его отъезда наружка ничего не выявила. Он домосед, ни с кем особо не встречается. Сейчас его контакты перепроверяются – ну, в предположении, что верен вывод аналитиков. И в общей сложности – я просчитал – по этой операции такая хирургия получается: даже если цифры на открытке – совпадение, пустив по следу Странника, мы ничего не проиграем, Николай Ильич.

От витиеватой и прозрачной медицинской лексики морщины на лице полковника сложились в выражение неудовольствия, как если бы он съел прокисшую капусту. Раздумывая над сделанной ремаркой, он опустил взгляд в папку с фотографиями. Астерион, хотя и был горяч, и все же нравился ему побольше Хары, был утонченнее того – умом, не на словах. С тех пор как ему вырезали в госпитале полжелудка, это свое «хирургия» он произносил как бранно оборотистое – «блин», когда хотел цветисто выругаться.

– Возможно, вы не проиграете, майор. Речь идет об уважаемом публичном человеке, а не о бомже каком-то. А вы сидите тут вдвоем и философию разводите!