Из истории Таманской армии

Таким образом, из рассмотрения документов становится совершенно очевидным, что И.И. Матвеев был расстрелян по постановлению Реввоенсовета, а не по личному приказу Сорокина, как это до сих пор считают некоторые участники гражданской войны на Северном Кавказе, в особенности ветераны-таманцы[475]. Не лишне отметить, что за постановление голосовали все коммунисты члены Реввоенсовета.

Нет единой точки зрения по этому вопросу и у историков. Ошибочное мнение о том, что Матвеева расстрелял по своему произволу Сорокин, было высказано проф. И.М. Разгоном[476] и неоднократно повторялось в исторической литературе и позднее[477]. Правда, еще в 1923 г. правильно в основном подходил к рассмотрению этого вопроса Г. Ладоха в своих «Очерках гражданской борьбы на Кубани»

[478], однако в последние десятилетия, за исключением проф. П.Г. Софинова и В.Т. Сухорукова[479], которые по существу пришли к тому же выводу, что и Г. Ладоха, пожалуй, никто глубоко не вникал в, казалось бы, уже решенный вопрос.

Установив, следовательно, что И.И. Матвеев был расстрелян по решению Реввоенсовета Северного Кавказа за отказ выполнить приказ Реввоенсовета, следует все же, видимо, сказать, что применение к Матвееву такой крайней меры, как расстрел, учитывая его заслуги в борьбе за Советскую власть[480], едва ли было оправданным.

На другой день после расстрела Матвеева Реввоенсовет Северного Кавказа издал приказ № 6, которым командующий Белореченским военным округом Г.А. Кочергин за поддержку плана Матвеева был отстранен от должности, а штаб округа расформировывался[481]

. Этим же приказом за непредставление отчетности был арестован быв. командующий «внутренним фронтом» П.Г. Чистов, а начальник 3-й колонны Д.П. Жлоба за уход под Царицын, за «самочинное, губительное для дела революции оголение фронта» был объявлен вне закона[482].

Стальная дивизия под командованием Д.П. Жлобы сыграла выдающуюся роль в разгроме наступающего на г. Царицын противника, вступив сходу в бой в самый критический момент обороны города в середине октября 1918 г.[483], но ее уход с Северного Кавказа сыграл отрицательную роль в борьбе против Деникина на Кубани и Ставрополье.

В условиях, когда отдельные части самовольно снимались с фронта, когда приказы не всегда выполнялись, чем пользовался враг[484], для борьбы против партизанщины только что созданный Реввоенсовет вынужден был принять крутые меры по наведению порядка в войсках. Я.В. Полуян докладывал в ноябре 1918 г. в РВС Южного фронта: «Для поднятия революционной дисциплины в армии и прежде всего в среде командного состава (большей частью выборного) Реввоенсовету пришлось прибегнуть к репрессиям, расстрелять, напр[имер], командующего Таманской армией Матвеева за неисполнение боевого приказа и т. д. Результаты этих крутых и решительных мер скоро сказались: приказы стали выполняться точно и беспрекословно.»

[485].

Оценивая действия Реввоенсовета Северного Кавказа по установлению твердой дисциплины в войсках, надо отметить, что в целом они соответствовали линии нашей партии, выраженной в Постановлении ЦК об укреплении Южного фронта, в котором говорилось: «Нужно железной рукой заставить командный состав, высший и низший, выполнять боевые приказы ценою каких угодно средств. Не нужно останавливаться ни перед какими жертвами для достижения тех высоких задач, которые сейчас возложены на Красную Армию, в особенности на Южном фронте»[486]. В. И. Ленин считал, что для успешной борьбы с таким врагом, как деникинская армия, имевшая в своих рядах обилие офицерства и казачества, чрезвычайно способная на быстрые налеты, на авантюры, на отчаянные предприятия, «необходима военная дисциплина и военная бдительность, доведенные до высших пределов»[487].

Но расстрел Матвеева, ставшего благодаря героическому походу таманцев популярнейшим командиром, произвел ошеломляющее впечатление и вызвал возмущение в частях Таманской армии[488]

. Бойцы-таманцы требовали похода на Пятигорск, чтобы расправиться с Сорокиным, которому одному был приписан расстрел Матвеева и которого стали еще больше обвинять в прямой измене[489]. Г.Н. Батурин писал об этом: «Несмотря на установившуюся дисциплину в армии, раздавались крики: «На Пятигорск! Отомстим за Матвеева штыками! Сорокин — изменник!» и т. д. И не только масса рядовых бойцов, но и весь командный состав были одного с ними настроения[490]. Е.И. Ковтюх, косвенно возражая Г.Н. Батурину и уточняя его утверждал:

«Возможно, что во 2-й и 3-й колоннах такое настроение и имело место, но в 1-й колонне ни такого настроения, ни криков среди красноармейцев и тем более комсостава абсолютно не было»[491]. Однако и Ковтюх, выступая на вечере воспоминаний 1926 г., назвал расстрел Матвеева «тяжелым фактом», который, «несомненно, скверно отразился на таманских войсках, которые чрезвычайно уважали т. Матвеева»[492].