Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая

—      Как прекрасны твои устремления! Я слышал: кто знает меру— не обременяет себя корыстью, кто довольствуется тем, что имеет,— не боится его потерять, кто совершенствует в себе внутреннее — не стыдится остаться без службы. Я всегда это восхвалял — а ныне увидел в тебе. Это для меня подарок!

***

Царевич Моу, владетель Чжуншаня, спросил у Чжань- цзы:

—      Как мне быть? Телом пребываю у рек и морей, а сердцем живу — у вэйских дворцовых ворот.

—       Чти жизнь,— ответил Чжань-цзы.— Кто чтит жизнь — презирает корысть.

—      Знаю,— сказал царевич,— да не могу с собой совладать.

—      А не можешь с собой совладать — тогда повинуйся желаниям. Душе это не повредит. Ведь если того, кто не может с собой совладать, еще и понуждать не следовать желаниям — нанесешь ему двойную рану. А человек с двойною раной не достигнет долголетия.

Вэйский царевич Моу был сыном царя, владевшего тьмой колесниц. Жить отшельником в горных пещерах было ему тяжелей, чем простолюдину в сермяге. И хотя не постиг он Пути — но, можно сказать, имел к этому устремление.

***

Шунь хотел уступить Поднебесную другу своему Бэйжэнь Уцзэ.

—      Странный ты человек, государь! — сказал Бэйжэнь.— Жил среди полей и арыков, а слонялся у ворот Яо. Мало того — еще и меня хочешь замарать своими позорными делами. Мне стыдно на это смотреть!

И бросился в цинлинскую пучину.

***

ГЛАВА XXX

Некогда чжаоский царь Вэнь-ван пристрастился к фехтованию. Фехтовальщики осаждали его ворота, и гостило их у него по три тысячи с лишком. Дни и ночи сражались они перед царем: убитых и раненых за год набиралось больше сотни. Царь же был ненасытен в своем увлечении.

Так минуло три года. Царство стало клониться к упадку, а другие цари принялись строить козни. Куй, наследник престола, опечаленный этим, созвал приближенных и сказал им:

—      Тысячу золотых пожалую тому, кто сумеет отвратить государя от его страсти и убедит расстаться с фехтовальщиками!

—      Такое под силу только Чжуан-цзы,— сказали приближенные.

И наследник отправил посланцев с золотом, дабы вручить его Чжуан-цзы. Но Чжуан-цзы отказался от подношения. Он отправился в путь вместе с посланцами и, представ перед наследником, спросил:

—      Что повелит мне наследник, жалуя тысячу золотых?

—      Прослышав о мудрости и проницательности Учителя,— ответил наследник,— я с почтением преподнес тысячу золотых на дары вашей свите. Но вы не приняли подношения — о чем же я теперь посмею вас просить?

—      Слышал я,— сказал Чжуан-цзы,— что наследник хотел бы с моей помощью отвратить царя от его пристрастия. Но если я, увещевая великого царя, пойду наперекор царской воле, а в то же время не сумею угодить и вам, меня ожидают казнь и погибель. На что тогда мне деньги? Если же мне удастся уговорить великого царя, а тем самым угодить и вам — царство Чжао даст мне все, чего ни пожелаю.

—      Все это так, — сказал наследник. — Но государь наш допускает к себе одних лишь фехтовальщиков.

—      Вот и отлично, — сказал Чжуан-цзы. — Я неплохо фехтую.

—      Так-то оно так, — сказал наследник,— а только у всех фехтовальщиков, которых принимает у себя наш государь, волосы взлохмачены, торчат куда попало, шлемы сдвинуты набекрень, завязки на шлемах — из грубого шелка, без всяких узоров, полы одежды подвернуты сзади, взгляд злобен, речь косноязычна. А царю как раз такие-то и нравятся. Если Учитель предстанет пред государем в одеянии ученого, это только погубит все дело.

—      Тогда позвольте, я изготовлю себе платье фехтовальщика, — сказал Чжуан-цзы.

Три дня он мастерил себе платье, после чего явился к наследнику, а тот отправился с ним к царю. Царь ждал их с обнаженным мечом.

Чжуан-цзы вошел в двери царских покоев не спеша, увидев царя — не поклонился.

—      Чему же ты хочешь меня научить? — спросил царь. — Покажи это прежде наследнику.

—      Слышал я, — сказал Чжуан-цзы,— что великий государь увлекается фехтованием,— потому и явился к вам.

—      А хорошо ли владеешь мечом? — спросил царь.

—      Могу через каждый десяток шагов убить по человеку,— ответил Чжуан-цзы,— и через тысячу ли — на мече ни единой царапины.

—      Да тебе нет равного в Поднебесной! — воскликнул восхищенный царь.

—      Когда сражаюсь,— сказал Чжуан-цзы,— кажусь уступчивым — но жду удобного момента, отстаю в выпаде — зато опережаю в ударе. Хотел бы с кем-нибудь помериться силами.

—      Вы, Учитель, пока отдохните,— сказал царь.— Ступайте в свои покои и ждите моего повеления. А я прикажу устроить состязание и приглашу вас.

И царь принялся отбирать фехтовальщиков. За семь дней убитых и раненых набралось более шести десятков. Отобрав пять-шесть человек, царь тут же, перед дворцом, повелел вручить им мечи и послал за Чжуан-цзы.

—      Сегодня же испытаем — кто лучше владеет мечом,— сказал царь.

—      Давно этого жду,— ответил Чжуан-цзы.

—      Какой длины меч вас устроит? — спросил царь.

—      Любой сгодится, какой ни дадите,— ответил Чжуан-цзы.— Но у меня уже есть три меча — пусть государь сам выберет один из них. Позвольте лишь прежде о них рассказать, а уж после испробуем.