Из Парижа в Бразилию

— Да вот какие, господин профессор, — отвечал мистер Вельс, потрясая огромной газетной простыней. — Напечатана самая гнусная, самая отвратительная диффамация…

— Против кого же?

— Против полковника Бутлера!.. Против моего друга, которого я скоро назову своим сыном…

— Ах да, полковник Бутлер… — возразил Жак. — Я было и забыл о нем.

— Прочтите, — сказал мистер Вельс, подавая газету, — и скажите, разве это не гнусность?

— Да, это очень серьезное дело, — произнес Жюльен, быстро пробежав глазами указанную статью. — Настолько серьезное, что если бы изложенное обвинение было доказано, то мой друг Жак счел бы для себя невозможным выйти на дуэль с полковником Бутлером.

— Не может быть! — вскричал Жак.

— Суди сам. Я сделаю тебе подстрочный перевод.

И Жюльен начал читать статью вслух, переводя ее на французский.

«В Америке народ не дурак, и среди него водится немало carpet-bagger'ов {Любителей (англ.). } ловить рыбу в мутной воде. Если этих политиканов не особенно чествуют, то все-таки их терпят и оставляют в покое, с одним лишь условием, чтобы они были по возможности чисты на руку.

Но иногда дело усложняется тем, что carpet-bagger бывает вместе с тем и rowdy. Человек, совершивший несколько убийств и ловким фортелем спасшийся от веревки; вор, хватающий на лету и ловко прячущий концы в воду; проходимец, живущий на широкую ногу, но не имеющий определенных средств, — вот что такое rowdy.

Обыкновенно rowdy принадлежит к хорошему обществу: за ним ухаживают молодые повесы; к нему благоволит прекрасный пол; вкрадчивый, гибкий и липкий, rowdy при случае храбр и далеко не обязательно злодей. Кончает он иногда вовсе не плохо, остепеняется, становится солидным человеком. Это обыкновенно зависит от обстоятельств. Случай делает из rowdy или вора, или честного человека.

Таким образом, ниже rowdy стоит на общественной лестнице только вор.

Граждане! Сегодня вечером соберется парадный митинг по случаю предстоящих выборов. На этом митинге будут устроены овации в честь непобедимого мистера Вельса. Очень может быть, что большинство голосов наберет мистер Вельс.

О мистере Вельсе мы ничего не можем сказать особенного. Это одна из тех ничтожных личностей, которые, кажется, на то и созданы, чтобы фигурировать в парламентах в качестве статистов, в качестве лиц без речей.

Но берегитесь, граждане, того человека, который будет председательствовать на митинге. Большая часть жителей Сан-Франциско смотрит на него как на простого политикана, как на carpet-bagger'a. Иные считают его rowdy. Но мы открыто называем его вором и готовы доказать, что мы правы.

Так подумайте же, граждане, хорошенько подумайте, прежде чем послать своим представителем в сенат человека, поступками которого, за егс спиною, будет распоряжаться опасный негодяй. Неужели вы хотите общественного скандала?

Нужно ли называть по имени то лицо, о котором мы говорим? Сегодня вечером все равно это имя будет у всех на устах. Но дабы не осталось никакого сомнения, дабы незнающие люди не заподозрили кого-нибудь другого, мы называем его прямо во всеуслышание. Это полковник Сайрус А. Бутлер, будущий зять кандидата Даниэля Вельса. Полковник Бутлер тот самый вор, о котором мы предупреждаем публику.

Полковник!.. Откуда у него этот титул?.. Да, конечно, он полковник… конного полка, лошади которого были украдены в компании с индейцами-шпионами, а людям платилось жалованье фальшивой монетой и сами они употреблялись для разбоев и грабежей…

Но довольно на нынешний день. Завтра мы поговорим обо всем этом подробнее и представим доказательства, которые, мы уверены, вполне удовлетворят почтеннейшую публику».

— Все? — спросил Жак.

— Все, — отвечал Жюльен.

Затем он обратился к мистеру Вельсу, который стоял в безмолвном негодовании.

— Следовательно, полковник Бутлер приехал?

— Только сегодня утром.

— Я надеюсь, что он победоносно опровергнет возведенное на него обвинение и даст неопровержимые доказательства своей невиновности.

— Наказание не заставит себя ждать, — отвечал американец. — Полковник не снесет такой обиды. Оскорбитель в живых не останется.

— Дело не в наказании, а в опровержении, — строгим голосом заметил Жюльен. — Это гораздо важнее. Повторяю вам, мистер Вельс, что если ваш будущий зять не оправдается, то мы будем вынуждены прервать знакомство с ним, а следовательно — как это нам ни прискорбно — и с вами.

Гул нестройных криков, раздавшийся под окнами гостиницы и потрясший ее стены, избавил мистера Вельса от затруднительного ответа.

На улицу вступал отряд из нескольких тысяч человек.

В этой толпе развевались знамена, флаги всех цветов и размеров. На них — надписи: «Вельс — кандидат!.. Ура, кандидат Вельс!.. Подавайте голоса за Вельса!.. Непобедимый Вельс!..»

Толпа дефилировала целый час. Наступила темнота, а крики людей, обезумевших незвестно отчего, все еще не умолкали.

Услыхав этот шум, мистер Вельс, по-видимому, удивился не меньше французов и внезапно исчез.