Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1

Жизнь в Петергофе для свиты была более свободная, чем в Гатчине. Служебный день с докладами и немногими представляющимися кончался уже к полудню. Затем императрица Мария Федоровна ежедневно приглашала к себе в Александрию к завтраку, после которого все разъезжались по своим помещениям до следующего утра.

Обедала обыкновенно государыня без свиты, в семейной обстановке.

По воскресеньям и праздничным дням оба двора собирались в маленькой готической церкви, построенной в середине парка Александрии. Внутри ее находились лишь высочайшие особы; большинство свиты и молодых великих князей стояли снаружи у входа в саду.

После обедни в одной из старинных построек, на ферме, происходил высочайший завтрак, к которому приглашались все присутствовавшие за обедней.

Я пользовался в те месяцы вовсю свободным временем и исходил окрестности Петергофа, даже самые дальние, во всех направлениях. Побывал несколько раз и на знаменитых Петергофских концертах, где играл наш придворный оркестр, большинство музыкантов которого были или могли бы быть солистами.

Очень часто мы предпринимали с Михаилом Александровичем поездки, большей частью по направлению к Гатчине, которую великий князь любил намного больше Петергофа. В старом Петергофе была расположена и дача принца Петра Александровича Ольденбургского, женатого на великой княгине Ольге Александровне.

Я часто пользовался в то время ее милыми приглашениями, а нередко и сам являлся к ней без всякого зова. Из всех моих воспоминаний, связанных с придворной жизнью, воспоминания о днях, проведенных под дружеским гостеприимным кровом Ольги Александровны, больше всего наполняют меня каким-то теплым удовлетворяющим чувством.

Я знал ее задолго до ее замужества, еще девочкой с длинными волосами, неизменной спутницей и товарищем ее любимого брата, великого князя Михаила Александровича. Уже тогда во всем ее существе было для меня столько близкого, понятного и необычайно привлекательного. С годами моя привязанность к ней еще усилилась, и я считаю ее своей близкой, родной. Я очень люблю великую княгиню Ольгу Александровну и в своих воспоминаниях мог бы и должен был бы написать о ней бесчисленное количество страниц. Но боюсь, что они вышли бы слишком лирическими. Скажу поэтому только, что своим внутренним миром, открытым характером, необычайной простотой, постоянным доброжелательством и прямотой она больше других детей походила на своего отца, императора Александра III.

Некоторые черты лица указывали порою и на их внешнее сходство. Она всегда полна доброты и жалости, а стремление ее помочь всякому известно бесчисленному количеству людей. Великая княгиня очень религиозна, много читала, много думала. Она и чуткая и незаурядная художница. Судя по ее письмам, она должна обладать и литературным талантом. После всех испытаний революции ее духовный облик еще более вырос в моих глазах. К моему глубокому огорчению, пронесшийся над нашей родиной ураган разбросал нас в разные стороны, и прошло уже более пятнадцати лет, как я видел ее в последний раз¹³³. Но мы находимся с ней в постоянной переписке. Это был и остался для меня и моей семьи друг, в полном объеме этого слова, который действительно никогда не забудет и никогда не изменит.

Ее первого мужа, принца Петра Александровича Ольденбургского, я знал так же хорошо, часто и подолгу встречаясь с ним в его домашней обстановке, как столичной, так и деревенской. Жизнь, несмотря на его положение и материальную обеспеченность, из-за постоянного недомогания ему не очень улыбалась и в годы благополучия, а остаток ее ему привелось провести в изгнании, за границей, где он и скончался в середине наших 20-х годов от скоротечной чахотки, на 56-м году от рождения.

В связи с его кончиною появились о нем в печати статьи писателей, немного узнавших его уже в годы после революции, – одна Алданова, другая Ив. Бунина.

Алданов его назвал «человеком совершенно исключительной доброты и душевного благородства», а Бунин говорил, что «более удивительного человека по простоте обращения, редкой нежности и верности в дружбе, по постоянному стремлению к тому, что дает сердцу мир, свет и радость», он не встречал¹³⁴.

К этим оценкам и я присоединяюсь от всей души, в особенности вспоминая его любовное, благородное отношение к государю. Хотя думаю, что если бы принц Петр Александрович был «простым смертным», то и Бунин, вероятно, прошел бы мимо его, совершенно его не замечая, как не замечаем слишком часто и все мы многих прекрасных людей, в своей скромности не выделяющихся из общего, кажущегося нам серым фона.

Характером своим Петр Александрович не походил ни на кипучую, порывистую, не знавшую никаких препятствий, но столь же благородную натуру своего отца, ни на деятельный, принесший много пользы людям характер его матери. Все его прекрасные душевные качества оставались пассивными, замкнутыми в себе, не проявляясь ни в какой деятельности. Об них можно бы было, пожалуй, угадать по небольшой книжке рассказов из рабочего и крестьянского быта, написанных им в последние годы жизни.