Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1

В Дании мы тогда оставались около месяца. Незадолго до нашего предположенного отъезда в Россию я получил от своего товарища по академии полковника М. К. Марченко удивившее меня по своим неожиданным известиям длинное письмо.

Он был тогда нашим военным агентом в Вене и сообщал мне, что в Австрии предстоит в очень скором времени празднование 50-летнего юбилея Франца-Иосифа⁸⁴ и что, по имеющимся у него точным сведениям, представителем русского императора на этих торжествах будет назначен мой великий князь.

Марченко предупреждал меня, что командировке именно Михаила Александровича в венских влиятельных кругах придается очень большое значение и что ему там будет оказан особо радушный прием.

Предполагалось даже назначить великого князя, не в пример другим, шефом одного из австрийских полков, и в связи с этим в письме подымался уже вопрос о мерке для его австрийского мундира, который должен был бы быть заранее подготовлен.

Вот эти подробности Марченко вынес из некоторых доверительных разговоров с австро-венгерским наследником Францем-Фердинандом, с которым он был довольно близок и которого очень ценил.

В ответ на такую австрийскую любезность предполагалось якобы и с нашей стороны назначить эрцгерцога Франца-Фердинанда шефом одного из русских полков…

Михаила Александровича это известие удивило еще больше, чем меня. Такое назначение могло последовать лишь от одного государя, всегда в подобных случаях задолго предупреждавшего великого князя.

Но, по словам Михаила Александровича, его старший брат ни в одном из последних писем и телеграмм даже не упоминал о таком предположении. Не знала о нем и императрица-мать.

Министр двора гр. Фредерикс, через которого обыкновенно получались дополнительные подробности, связанные с подобными официальными путешествиями, также ничего нам не сообщал.

Великий князь телеграфировал тогда государю, спрашивая, верен ли дошедший до него слух, а я о том же запросил министра двора. Полученные ответы всецело подтверждали сообщение Марченко.

Его Величество писал Михаилу Александровичу, что ему действительно надлежит через несколько дней быть в Вене, и государь надеется, что это неожиданное путешествие не очень спутает его дальнейшие планы, так как великий князь предполагал и без того уже вернуться в Россию, и сделать по пути лишь небольшой крюк для заезда в Вену ему, конечно, будет легко…

Для не любившего всякие официальные торжества Михаила Александровича полученное распоряжение было не особенно приятно. К тому же он еще не совсем оправился от болезни и чувствовал себя неважно. Тем не менее мы стали спешно готовиться к поездке и успели заблаговременно выписать из России все необходимые вещи, подарки и деньги, но за 5 дней до нашего отъезда Михаил Александрович простудился и заболел.

Вместо него поехал в Вену другой великий князь, не столь близкий к русскому престолу, встреченный там поэтому очень холодно⁸⁵.

О болезни Михаила Александровича тогда, как водится, немного поговорили в Вене и Петербурге. Многие называли ее «притворной» и «политической», и, как водится, ошибались. Подобные средства всегда претили его откровенной натуре. Во всяком случае, намечавшийся как будто подход Австрии на сближение с Россией, если бы он был искренен, не мог бы пострадать от такой мелочи.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд, которого впоследствии убили в Сараеве, став наследником, не скрывал своей симпатии к славянам, возглавляемым Австрией. Он часто менял свои воззрения на внутреннюю политику Австро-Венгрии, но во внешней был дальновиден и, кажется, постоянен.

«Лучшая политика, – любил утверждать он, – это тесный союз трех императоров».

Впрочем, при жизни Франца-Иосифа он не имел никакого влияния.

В эти же дни великий князь получил также неожиданное приглашение от своей сестры великой княгини Ксении Александровны провести с нею остаток осени и часть зимы в ее имении Ай-Тодор и решил вместо Гатчины ехать на Южный берег Крыма.

Мое уже с таким нетерпением ожидаемое возвращение домой, таким образом, откладывалось на очень долгое, а главное, на неопределенное время.

Узнал я об этом всего за 4 дня до нашего отъезда из Дании и недолго думая послал телеграмму моей жене, прося ее, если она может, немедленно выехать ко мне для короткого свидания в Копенгагене и заодно привезти необходимую для Вены и России военную одежду.

Моей Ольге удалось каким-то чудом в тот же день получить заграничный паспорт, вечером, после театра выехать за границу, и через два дня я уже увидал ее на копенгагенском вокзале.

Чувство, с которым после первой долгой разлуки встречаешь особенно близкого человека, конечно, известно всякому.

Мы с женой тогда провели незабываемые по радостным переживаниям целых два дня.

Императрица и английская королева были так внимательны, что пригласили мою Ольгу в Hvidöre, долго держали у себя, показывали во всех подробностях свою виллу и сад и, видимо, были очень довольны, что она не задумалась приехать одна и на такой короткий срок в Данию.