Из рассказов капитана Паба

Профессор был ошеломлен. И очарован.

Он ожидал встречи с тупой и грубой скотиной, подозрительных взглядов, заявлений вроде: "А вас, Гитик, я попрошу задержаться!.. " или: "Ну, признавайся, мерзавец, что вы все тут такое и почему?" Он приготовился к соответствующему поведению, приличествующим протестам и всяческому отмежеванию, но!

В контакте с ним находилась полная доброжелательства и приятной вальяжности, быть может, несколько чрезмерно усталая, но вполне себе яйцеголо… тьфу ты, э-э… высоколобая личность.

– Кофе?.. Коньяк?.. – заботливо вопрошало это высоколобое чудо полицейской природы, – или Вы предпочитаете что-нибудь другое?

– Э-э… а-а… может быть, чаю? Если у Вас есть, конечно.

Брови полицейского полезли вверх. Он покрутил головой и с удивлением, возможно, даже с восхищением произнес:

– Очччень приятно иметь дело с человеком столь здоровых вкусов. Я и сам, признаться, предпочитаю чай. Так что в Вашем случае мне повезло, и я тоже могу побаловать себя чашечкой натурального чаю, под большим секретом признаюсь – из запасов контрабандного земного(!) конфиската, личная коллекция суря коммерции президент-директора. Даже не переработанная природная нефть, а самый настоящий элитный Чайный Лист из земного Краснодара!

Вызывать прислугу даже и не потребовалось. Как только шеф повернул свою красивую крупную голову с импозантной проседью в волосах к внутренней двери, на пороге возникла секретарша – снова настоящая, живая, с приятным… э-э… политкорректным оттенком кожи, а не какой-нибудь там робот.

– Суря Килла, дарлинг, – сказал полицейский, потирая тонкими нервными пальцами переносицу, – будьте добры, заварите нам с профессором чаю и подайте к нему гриль-рогалики, сахарин, сливки и кувшинчик с холодной озонированной водой… – он подсунулся к самому уху профессора, – сливки в фольгированных таблидоках, для бомонда, они максимально идентичны натуральным… Да?

Ошеломительно! Заметьте, кстати – не госпожа, не миссис, даже не леди, а суря! Это к политкорректной-то! Во всей Империи так обращаются только к весьма высокопоставленным дамам. Вежливость этого человека была просто запредельной, невольно хотелось соответствовать. А тут еще эти… сливки… в жизни ни разу не пробовал.

Секретарша – следует еще раз отметить, не какая-нибудь грудастая вертихвостка, пусть по цвету кожи и политкорректная, но о-очень приличная, скромно и со вкусом одетая женщина средних лет, сделала настоящий книксен – как в сериале каком-нибудь натуральном земном латиноамериканском, с ума сойти! – и молча вышла. Полицейский же заговорил, царапнув лицо профессора мимолетным внимательным и острым взглядом.

– Извините, профессор, что заставил Вас ждать. Я поступил, может быть, несколько эгоистично, как человек, приберегающий вкусненькое на десерт, как гурман, если хотите…

Профессор великодушно махнул рукой и шумно отхлебнул глоток чая… да-а, это вам не нефть, пусть и земная. Не синтетическая… э-э… сивуха или опилки хоть бы и чайного дерева какие-нибудь. Настоящий чай! Так сказать, а ля лист натурель.

– Итак, чем бы я мог оказаться полезным… э-э… Вашему ведомству?

– Прежде всего, дорогой профессор, осмелюсь рекомендовать Вам пить этот чай несколько иначе. Там,– инспектор поднял очи горе и ткнул чайной ложечкой в потолок, – пьют его следующим образом: глоток чая – глоток воды… да-да, именно так… Это и вкуснее, и здоровее. Не так велика нагрузка на почки, знаете ли… Да?..

Спустя несколько минут Инптуду стало абсолютно ясно, что за кем бы преступники ни охотились, это ни в коем случае не мог быть почтенный сэр профессор… да и к кавардаку на шипе никакого отношения он иметь не мог. Гипотеза трещала по швам. Правда, оставалась одна неясность. Люди подобного сорта не разбиваются в лепешку ради своих учеников. Итак, вопрос: с чего бы сэру профессору опекать своего юного протеже столь плотно? Ему и самому-то пришлось – это же очевидно – очень и очень постараться, чтобы обеспечить себе запредельно престижный отдых на планете санитарной зоны не какого-нибудь двадцатого, а аж четвертого уровня.

– Скажите, профессор, что представляет собой Ваш ученик?

Профессор взволновался.

Профессор вскочил с кресла.

Профессор разразился длиннейшим монологом, из коего следовало, что если его ученик и достиг некоторых успехов, то только благодаря его, профессора, неустанным усилиям и идеям, что бы ни говорили по этому поводу завистники и злопыхатели! Чарли Чилдрхен, разумеется, способный мальчик. Но, между нами говоря, эта нынешняя молодежь!.. Никакого полета мысли, полная беспомощность в охвате, так сказать, аспектов. А уж об ответственности речь вообще не идет. Если бы не он, профессор, мальчишка до сих пор переправлял бы мокриц в интимные места смазливых профурсеток, – профессор в ужасе закатывал глаза. – Ах, какой скандал! Еле удалось замять… да что Вы, какое-такое за шиворот, если бы! Он отправлял этих мокриц им… прямо туда… ну, туда… понимаете?

Профессор снова плюхнулся в кресло. Глаза его поверх очков метали молнии. Глядеть на него инспектору было увлекательно.