Из смерти в жизнь

Между тем человек всерьез начал применять новую магию для изменения условий своей жизни — но иным образом, нежели рассчитывал дух человеческий. Редкие первопроходцы действительно вдохновлялись его мечтами. В простой надежде улучшить жизнь они изобретали бесчисленные устройства, способные лучше одевать людей, строить для них лучшие жилища, сытнее питать, одолевать болезни, облегчать тяжелый труд. Они черпали силу из запасенной энергии первобытных лесов. Они обуздали пар, чтобы передать его силу машинам. Из странных маленьких чудес, которые находили древние в силе янтаря, они выработали могучую магию для телеграфа, телефона, радио и тысяч электрических устройств. Новые быстроходные средства сообщения связали все края земли воедино, так что судьбы людей в одном краю как никогда влияли на население других стран.

Поначалу материальный прогресс восхищал дух человеческий.

— Скоро, скоро, — восклицал он, — мое насытившееся тело исцелится. Научившись понимать друг друга, люди всего мира осознают свое родство; товарищество и взаимопонимание объединит соперничающие классы.

Но очень скоро стало ясно, что этого не будет. Наука первой применялась в тех удачливых странах, где впервые возникла. И контролировала ее не воля целого человечества, а ищущие выгоды индивидуумы. Так вышло, что ради питания машин и накопления прибыли мужчин и женщин, да и детей, вынуждали жить подобно скоту, притом скоту у небрежного хозяина. Вся их жизнь была занята трудом, голодом и страхом перед хозяевами, да грязными клочками скудной любви, какие им удавалось урвать. Их тела и мозг, при рождении вполне человеческие, в дурных условиях становились почти звериными. Между тем ремесленники, наследники старинного мастерства, вытеснялись машинами и вынуждены были выбирать между смертельным голодом или убийственно-монотонным трудом. Вознесение стран-первопроходцев не наполнило, как мечталось духу, жизни людей. Напротив, с распространением новой магии, тела и умы работников деградировали, а немногие счастливчики обладали властью и роскошью, каких не знали короли.

Дух человек наблюдал, как губительное влияние новой магии распространяется по всей земле. Мало помалу дешевые и однообразные продукты развозились по всем странам, и страны, одна за другой, превращались в мастерские по изготовлению этих продуктов. Повсюду как снег по весне, таял традиционный образ жизни, отступая к вершинам гор. Старые традиции теряли власть над умами. Престиж богатства и личной власти, скорость, механизмы и роскошь, созданная механизмами, вытесняли прежние ценности.

А фабрики в разных частях мира состязались друг с другом. А люди, живя в бедности, имели мало денег на покупки, так что товаров производилось больше, чем покупалось. Прибыль падала, заводы закрывались, рабочих сбрасывали в окончательную нищету. И оттого покупалось еще меньше товаров, и безумный новый мир новой магии закручивался в круги и спирали, как волчок на исходе энергии.

Казалось, остался всего один способ подстегнуть этот волчок. Государства, уже теперь отчаянно конкурировавшие за рынки и торговые империи, должны дать владыкам индустрии денег на еще более тяжелое вооружение. Тогда заводы снова откроются, и рабочие снова станут платить налоги. Так и было сделано. Духу человеческому скоро стало ясно, что для завистливых государств, живущих в вечном страхе перед оружием соседа, хватит одной искры, чтобы взорвать губительную войну. И тогда его множественное тело будет мучительно истерзано, а сам он, неизменно светлый дух, живущий в каждом из людей, может кануть в безумие или вовсе погибнуть.

В который раз его планы были опрокинуты — то ли некой внутренней слабостью малых клеток его плоти, то ли чуждой силой, которая сеяла яд и заразу еще в далекие времена его детства.

Дух уже не надеялся достичь успеха простым пробуждением своих членов, какого можно достичь, явственнее открываясь в них. Пусть даже некоторые отзовутся, но вся их масса была слишком глубоко поражена заразой героической любви, героического рассудка и героических добродетелей.

Слабея под ядовитым влиянием этих болезней, и побуждаемый к отчаянной деятельности страхом перед еще более жестокими болезнями, дух человеческий пристально искал средства к спасению.

Было ясно, что болезнь, вопреки всем его усилиям, поддерживается отравленными, изуродованными традициями и общественным устройством, сбивающим людей с пути, калечащим их души. Но как побудить свои члены изменить весь облик общества, если их умам уже не хватает бодрости на деятельность ради добродетели? В тревожном споре с самим собой, он задумался: если ни любовь, ни разум не побудят людей уничтожить сосущего из них кровь вампира, разъедающий единую плоть рак, то, быть может, помогут ненависть и холодный расчет?

Рассвет новой веры