Из смерти в жизнь

А завтра? Там непроглядный туман, из которого может появиться что угодно.

Вспоминая или открывая прошлое, мы сталкиваемся с тем, что существует вечно, хотя бы и в прошедшем времени. Оно такое и никакое иное. Наш взгляд на него может быть ошибочен, но оно само таково, каково есть, хоть и отделено от нас темным занавесом. Ни людские законы, ни сам Всемогущий не в силах сделать прошлое иным, чем оно есть и вечно останется. Сам Бог, существуй он, не очистит меня от поступков, о которых я теперь сожалею.

А будущее? Оно не за туманом, оно — ничто. Оно еще не создано. Мы сами, предпочитая тот путь этому, участвуем в его создании. Хотя мы сами, быть может, лишь проявления живого прошлого, действующего в нас, но мы, такие как есть — творцы будущих событий, которых нет в сегодня. Сегодня будущее — не что иное, как одна из бесконечного множества возможностей, латентно присутствующих в настоящем. Или, может быть (откуда нам знать?) даже не латентных, а совершенно уникальных и неопределенных.

Вчера осязаемо, оно здесь, за моей спиной, хотя отступает все глубже в прошлое, пока я ухожу вперед через ряд сменяющих друг друга сегодня.

А завтра?

Вчера у меня на завтрак была каша и поджаренный хлеб, как и накануне и за день до того. Вчера я, как мне было указано, сел на поезд в Престон. Я рассчитал, как добраться до станции в нужное время. И, поскольку тысячи других нитей плана сошлись без ошибки, машинист, ожидавший свистка и сигнала кондуктора, перевел рычаги. Поезд тронулся. В этом поезде я оказался сидящим напротив милой незнакомки — не по инструкции и не по плану. Мы скоро разговорились, заглядывая друг другу в глаза — не о любви, а о работе сиделки в госпитале, и о желательном планировании общества, и о ее христианском боге, и о будущей жизни, и вечности. До нашей встречи, до того, как столкновение наших умов высекло искру, наш разговор нигде не существовал. Но здесь, в мимолетном настоящем, мы начали его создание. И теперь вселенная навсегда обогатилась, потому что наш разговор теперь содержится в прошлом, в отступающем вчера, со всем его неожиданным и неповторимым теплом и светом.

С ней у меня не было прошлого, кроме вчера, и не было будущего, но с тобой, знакомая и любимая, мои корни глубоко в прошлом, а цветы — в будущем.

Примерно на пятнадцать тысяч вчера назад ушел день, где ты — маленькая девочка с ручками-палочками и водопадом волос. Ты, в зеленом шелковом платьице входишь в дверь, греешь руки у огня и поглядываешь на меня. И теперь та минута кажется такой реальной, словно это вчера! Ведь эта частица вечной реальности, как ни странно, всегда доступна мне через пятнадцать тысяч вчера.

А завтра?

Успею ли я завтра, как планирую, на автобус до Честера? Или опоздаю? Или он не возьмет меня, или вообще не приедет? Или, приняв меня, столкнется с катафалком или фургоном зверинца? И не начнут ли вырвавшиеся на свободу тигры и львы охоту на прохожих? Не почувствую ли я огромных когтей в своем теле, не почую ли их дыхания, не пойму ли, что для меня нет больше завтра? Или, может быть, неизвестная болезнь одолеет меня за ночь? Или упадет бомба? Или законы природы вдруг переменятся так, что камни сорвутся с земли, дома обратятся в столбы щебня и пыли, море ринется в небеса. Или само небо распахнется как занавес, открыв Господа на престоле его, и обвиняющий палец укажет прямо на меня? Или в какой-то миг завтрашнего дня все просто закончится? И больше ничего не будет, никакого будущего.

Я не могу с уверенностью ответить на эти вопросы. На них не ответит с уверенностью ни один человек. И все же, если я поставлю миллион фунтов против пенни, что мир будет продолжаться, и полмиллиона фунтов за то, что он не слишком изменится, не многие сочтут это безрассудным риском.

Вчера те события, которые так явны и живы сегодня, были еще непредсказуемы, не предопределены. И потому мы скажем, что вчера они еще не существовали. И все же, все же — бывают минуты, когда мы смутно ощущаем, что как прошлое вечно реально в прошедшем времени, так и будущее уже существует, хотя и отделено от вечно-подвижного настоящего. Мы движемся вперед, туман перед нами отступает, открывая вселенную, продолжающую нынешнюю вселенную, и нам кажется, что она всегда была здесь, поджидая нас. Сумей мы каким-нибудь чудом или инфракрасным прожектором пробить эту туманную стену, мы бы увидели эту будущую вселенную такой, как она есть. По крайней мере, мы не в силах избавиться от этого чувства. Мой разговор с милой и серьезной попутчицей — разве он не существовал всегда, поджидая меня, нераздельно ввязанный в будущее, как теперь необратимо вплетен в прошлое? Не ожидала ли меня эта поездка с тех пор, как я родился?

Не определила ли игра внешних причин и нашу счастливую встречу как деталь вечного факта, хотя бы и будущего? И не так ли было, когда саксы впервые вступили на этот остров, и сам остров принял свой нынешний облик, и когда родилось солнце?