Из света во тьму

– Эва, это же я… – В замешательстве мастер меча смотрит, как его ученица, не открывая глаз и не прекращая декламировать что-то на храмовом наречии, выпрямляется, встает и вытаскивает из ножен меч.

– Эв… Эля! – Взмах меча оказывается внезапно быстрым, но разница в высоте между стоящей на островке девушкой и сидящим на плоту Харакашем слишком значительна, и тому удается избежать смертельной встречи с божественным оружием, просто резко пригнувшись.

Да чтоб тебя, сука пресветлая…

Перехватив весло за самый конец рукояти, островитянин резко взмахивает им над головой, пригибаясь в последний момент, и, описав им полный круг, подсекает находящуюся не в себе принцессу.

Девушка падает без единого звука, и лишь в последний момент Харакаш успевает поставить на пути выпавшего из ее руки меча весло, не дав тому упасть в воду.

Перепрыгнув с плота на остров, мастер меча торопливо ощупывает голову бессознательной Эвелин. Пальцы окрашиваются кровью.

«Небольшое рассечение, череп цел… Надеюсь, что, когда ты придешь в себя, ты будешь уже собой», – подумал Харакаш.

Взяв руку принцессы за кисть, он сжимает ее пальцы поверх рукояти меча и заправляет его в ножны у нее на поясе. Потом аккуратно перекладывает на плот саму принцессу и, сев на него сам, сосредоточенно гребет прочь.

«Надеюсь, это все того стоило, Эва… очень на это надеюсь».

Глава 16

О чужих секретах и нарушенных обещаниях

Просыпаться от ощущения боли в голове весьма неприятно. А если прибавить к этому невероятную жажду и ломоту во всем теле, то комплект получается совершенно мерзостный.

Вокруг царил странный полумрак, зыбкий, словно бы рваный по краям. До меня долетали обрывки разговора, но я никак не могла понять, о чем же идет речь, хоть и узнала голоса магистра Ирвина и Харакаша.

Безуспешно попытавшись шевельнутся, провести рукой по лицу, я вздрогнула, пытаясь вжаться спиной в свою лежанку, когда надо мною вдруг появились два сотканных из тумана силуэта. Серые, мглистые, безликие, они напоминали мне того, что шел мне навстречу в видении. Один из них протянул руку, и я… открыла глаза.

– Защитница, ты пришла в себя! – Магистр Ирвин кладет мне на лоб руку, потом, видимо замечая мой взгляд, чуть хмурится. – Что-то не так? Что-то болит?

Я перевожу взгляд на Харакаша, что стоит по другую сторону от кровати. Он хмурится, нервно скребя пальцами щеку.

Я, чуть задержав дыхание, опускаю веки и опять вижу два силуэта.

– Ты меня обманул, – открыв глаза, я с трудом произношу эти слова, чувствуя, как начинает першить в горле.

Магистр Ирвин тут же подносит мне пиалу, исходящую мятно-хвойными ароматами, и подсовывает руку под спину, чтобы помочь приподняться, но я не двигаюсь, упрямо сжимаю губы, глядя на своего наставника.

Тот в некотором недоумении смотрит на меня, потом переводит взгляд на магистра, затем снова на меня.

– О чем ты? – наконец спрашивает он, и я взглядом указываю на настоятеля Алой крепости.

– О нем.

Харакаш думает еще несколько мгновений, потом кивает:

– Так, значит, ты видишь его суть.

– Да, вижу. А ты, конечно, не знал об этом тогда, когда я спрашивала?

Мастер меча хмурится еще сильнее, открывает рот, чтобы что-то ответить, а потом просто взмахивает рукой и уходит, бросив через плечо: «Разбирайся с этим сам». Дверь за ним захлопывается с оглушительным грохотом, магистр Ирвин тяжело вздыхает и, отставив пиалу на стоящую возле моей кровати тумбу, некоторое время смотрит вслед ушедшему Харакашу.

– Прости меня, защитница, твой наставник не виноват в том, что ему пришлось обмануть тебя.

Я молчала, ожидая продолжения, и осматривала свою комнату, что мне выделили в крепости. Вроде бы тут ничего не изменилось… Магистр, снова вздохнув, повернулся ко мне:

– Нельзя перестать быть потомком Туманного, но он не требует от нас поклонения. Каждый идет своим путем. Я пошел своим, выбрал веру в порядок, веру в добродетели. Законы островов даже тогда, в моей юности, казались мне излишне жестокими, хотя сейчас я думаю, что они справедливы. Может быть, даже больше, чем законы Ордена… – В голосе старца послышалась грусть, а прозрачные глаза подернуло поволокой воспоминаний.

– Как… как так вышло, что ты тут, если Ханс…

– А-а-а, да. Харакаш рассказал мне, что мой внук достаточно четко обозначил свое отношение к нему. Видишь ли, защитница…

– Эва. Сейчас по имени, прошу… – Я все же попыталась принять полулежачее положение, и магистр бережно поддержал меня под поясницу, сунув под спину подушку, и протянул мне в руки пиалу.

– Хорошо, Эва. Пожалуйста, выпей. Боюсь, моя исповедь будет долгой, а у тебя будет много вопросов. Твое состояние беспокоит меня, и ни к чему истощать организм снова.

Я, принюхавшись к чуть терпкому хвойному аромату, сделала глоток, чувствуя, словно напиток всасывается еще во рту, не достигая желудка. В отвар явно добавили меда, но не так, чтобы перебить его сладостью весь терпкий древесно-травяной букет. Вкус был вязким, плотным и весьма бодрил.

Увидев, что я воздала должное напитку, магистр поправил одеяло, которым я была накрыта, и продолжил: