Из тупика

Толкнули гнилую дверь – никого, пустые лавки лесорубов, расставленные вдоль бревенчатых стен, пустой очаг, пустой стол, на котором даже не тронута пыль. Было немного жутковато в этой тишине, и оба передвинули маузеры на животы.

– Что ж, – сказал Лучин-Чумбаров, – подождем… Резко скрипнула за их спинами дверь в боковушку.

Оба разом обернулись – перед ними стоял полковник Сыромятев.

– Я здесь, – произнес он, шагая к столу (но руки деликатно не подал). – Я слышал ваши шаги и спрятался. – Помолчал и добавил: – Я спрятался на всякий случай… от греха подальше.

– Садитесь, – сказал ему Спиридонов, отводя глаза. Сыромятев достал английские сигареты, бросил их на стол:

– Курите… Я ведь знаю: у вас с табаком плохо.

Два большевика стояли перед ним, и полковник напряженно смотрел на их расстегнутые кобуры. Закурил и сам, жадно затягиваясь. Потом вытянул из-за пояса страшенный, но безобидный пистолет системы Верри, заряженный толстым зеленым фальшфейером. Брякнул его перед собой на лавку.

– У меня, – признался, – больше ничего нет.

– А зачем вам ракета? – спросил его Спиридонов.

– На всякий случай… Извините, но с некоторых пор я все делаю только так: на всякий случай.

Сели и Спиридонов с Лучиным-Чумбаровым.

– Это комиссар нашего фронта, – сказал Спиридонов. – Прошу любить его и жаловать, как говорится.

В ответ – легкий кивок массивной головы полковника.

– Очень приятно, – сказал Сыромятев без иронии: он был неглупый человек и понимал, что ирония здесь неуместна.

«С чего начать?» – думал каждый из них сейчас.

– Господин полковник, – начал Лучин-Чумбаров, – итак, мы получили от вас предложение такого рода: вы предлагаете нам свои знания опытного кадрового офицера и обращаетесь к Советской власти с просьбой, чтобы она… Как бы это выразиться? Чтобы она на вас не слишком дулась, так, что ли? Впрочем, это безразлично. Мы вас, кажется, правильно поняли?

– Да. Примерно так.

– Минутку! – вмешался Спиридонов. – Это ваш полк, господин полковник, сейчас жмет нас на все корки?

– Мой.

– Неплохо нажимаете, – заметил комиссар.

– Мне это легко, – ответил Сыромятев. – У меня техника, какая вам и не снилась. К газовым атакам я непричастен, но мне совсем нетрудно давить вас… У вас же ничего нет! На последнем совещании у Мейнарда все удивлялись: сколько можно держаться? И в мужестве вам никто не отказывает…

Лучин-Чумбаров раскрыл «верри», заглянул внутрь дула.

– В мужестве мы не отказываем и вам, полковник. – И, сказав так, он громко защелкнул ракетницу. – Нам известно, что в Кеми вы участвовали в расстреле трех наших партийных работников. И вот вы сидите перед нами… безоружный. Мало того, даже предлагаете нам свои услуги. Чем это объяснить? Ведь не мы вас гоним, – это вы нас гоните!

Сыромятев грузно встал. Половицы трещали под тяжестью его плотного тела. Остановился возле оконца, затянутого лесными пауками, и разом вдруг сорвал паутину.

– Вот так, – сказал, вытирая руку о полу мундира. – Вы отступаете… Трудно вам, верю. Хотите услышать мой разумный совет? Вы отступайте сейчас и дальше. Чтобы не тратить напрасно сил. Вы будете отступать, я это знаю. У вас плохо – здесь. Но есть еще Юденич, еще силен Колчак, еще Деникин на юге, – там вы отступаете тоже…

– Вот нам и непонятно, – вставил комиссар, – почему же вы, наступающий, вдруг приходите к нам, к отступающим?

Легкая улыбка тронула темные, словно старинная медь, губы полковника.

– Помимо чисто стратегических соображений, комиссар, у меня существуют и моральные принципы. Эти принципы преобладают над соображениями стратегическими. Точно так же, как и вы, большевики, иногда терпя поражение в стратегии, одерживаете победу на моральном фронте… Вы поняли меня, надеюсь?

Они его очень хорошо поняли.

– Вы здесь один? – спросил Спиридонов.

Сыромятев запустил руку в карман английского френча:

– Мой денщик с лошадьми неподалеку. Я один… На всякий случай!.. Ах! Опять это проклятое «на всякий случай». Вот. – И полковник вынул из кармана пропуск на «право вхождения». – С этой бумажкой, великодушно прошу прощения, вы меня можете пленить, но, пардон, прошу более не ставить в вертикальной плоскости… Я, как видите, человек предусмотрительный!

– Не надо, полковник, – отвел от себя руку с пропуском Лучин-Чумбаров. – Не будем мы вас пленить, не будем стрелять у стенки. Мы ведь не звери, а люди и понимаем ваши добрые намерения. Товарищ Спиридонов говорил мне о вас. Не однажды! Вы совсем неплохо начали у нас службу…

– Ого! Мне помогли ее отлично у вас закончить.

– Тоже знаем… Что же касается ваших стратегических соображений, то о них мы сейчас говорить не станем. Вы наступаете – мы отступаем; тут стратегия детская: бьют – так беги…

Сыромятев поднял руку, требуя внимания.