Из зарубежной пушкинианы

Известно, что в библиотеке Пушкина, хранящейся ныне в Пушкинском доме, нет сочинений Гёте, в том числе и его «Фауста». Однако, как известно из работы Б. Л. Модзалевского, Пушкину принадлежала книга Мармье о Гёте^[27], которую Пушкин читал. У Пушкина мы часто встречаем упоминание о «Фаусте» Гёте, его комментарий. В «Материалах к Отрывкам из писем, мыслям и замечаниям» мы находим: «Есть высшая смелость: смелость изобретения, создания, где план обширный объемлется творческою мыслию — такова смелость… Гёте в „Фаусте“». Пушкин писал в «Table-talk»: «Гёте имел большое влияние на Байрона. Фауст тревожил воображение Чарльд-Гарольда».

В отрывке «О драмах Байрона» Пушкин утверждал, что на «драматическом поприще» Байрон подражал Гёте: «…В Manfred’е подражал он „Фаусту“, заменяя простонародные сцены и субботы другими, по его мнению, благороднейшими; но „Фауст“ есть величайшее создание поэтического духа». В рукописи вместо слова «субботы» Пушкин написал сначала «сцены ведьм и бесов», имея в виду сцены шабаша в «Фаусте». П. В. Анненков писал, что «за несколько времени до смерти своей (т. е. до 15 марта 1827 года. — В. Ф.) Веневитинов написал „Послание Пушкину“, в котором призывал певца Байрона и Шенье воспеть великого германского старца, Гёте». Пушкинист «номер один» полагал, что пушкинская «Сцена из Фауста» явилась откликом на этот призыв Веневитинова. Ныне мы знаем, что это не так, поскольку «Сцена из Фауста» была написана в Михайловском, а письмо Веневитинова написано позже, осенью 1826 года, когда Пушкин вернулся из ссылки.

И все-таки вопрос об источниках и более точном времени написания пушкинской «Сцены из Фауста» выяснен далеко не полностью. Сегодня мы знаем, что «Сцена» написана, скорее всего, в июне — июле 1825 года в Михайловском, что генетически она связана со стихотворением Пушкина «Демон» и с его незаконченным наброском «О стихотворении Демон» и что, несмотря на заимствованные образы Фауста, Мефистофеля и Гретхен, «Сцена» является самостоятельным произведением. Более того, М. П. Алексеев предполагал обратное влияние «Сцены из Фауста» на вторую часть «Фауста» Гёте. Но есть ли прямые доказательства тому, что Гёте читал пушкинскую «Сцену»? И вообще, насколько знаком был Гёте с творчеством Пушкина?

К поставленному вопросу имеет отношение и история о пере Гёте, хранившемся у Пушкина, которое Гёте будто бы ему подарил. Об этой истории, хорошо известной и превратившейся в легенду, стоило бы здесь напомнить.

Первое известие о подарке Гёте Пушкину датируется 1855 годом и восходит к П. В. Анненкову. Высказывая свою версию истории создания Пушкиным «Сцены из Фауста», П. В. Анненков писал: «Есть предположение, что Гёте знал об этой сцене. Рассказывают, что он послал Пушкину поклон через одного русского путешественника и препроводил с ним в подарок собственное свое перо, которое, как мы слышали, многие видели в кабинете Пушкина, в богатом футляре, имевшем надпись: „Подарок Гёте“». Рассказывают… Слышали… От кого слышал П. В. Анненков этот рассказ? По-видимому, от друга Пушкина Павла Войновича Нащокина. Этот же рассказ Нащокина, записанный пушкинистом «номер два», П. И. Бартеневым (первым считается Анненков), опубликован в «Русском архиве».

Вот как записал этот рассказ П. И. Бартенев: «Великий Гёте, разговорившись с одним путешественником об России и слыша о Пушкине, сказал: „Передайте моему собрату вот мое перо“. Пером этим он только что писал. Гусиное перо великого поэта было доставлено Пушкину. Он сделал для него красный сафьяновый футляр, на котором было напечатано: „Перо Гёте“, и дорожил им». В передаче П. В. Анненкова есть одна характерная деталь. Как он слышал, перо Гёте «многие видели в кабинете Пушкина».

Между тем по поводу этого пера известен отрицательный отзыв другого друга Пушкина С. А. Соболевского («не видывал»). По мнению М. А. Цявловского, «это замечание Соболевского не может служить опровержением рассказа Нащокина и других лиц». Одним из таких лиц была замечательная польская пианистка Мария Шимановская, друг Мицкевича (Мицкевич был женат на ее дочери Целине) и хорошая знакомая Пушкина и Гёте. В письме из Петербурга к веймарскому канцлеру Мюллеру она писала 16 июня 1828 года: «Жуковский привез г. Пушкину, русскому поэту, в подарок перо, которым писал Гёте». В другом месте этого же письма она добавляет: «Г. Мицкевич отдал бы половину своей жизни, чтобы получить подобное». Трудно не доверять одновременно свидетельствам Нащокина и Шимановской. В 1890 году немецкий исследователь Отто Гарнак высказал гипотезу, что Гёте посвятил Пушкину свое стихотворение Goethes Feder an…^[28]