Из железного плена

«Еще немного, — подумал он, — и все здесь изменится. Люди будут одеты по-другому, по улице будут катить другие машины, об ином будут рассуждать вон те молодые парни, сидящие на соседней скамейке. О чем? Может быть, о том, как их приятель осваивал ледяное плато Нептуна или сдвигал орбиту неудобного астероида. Звено контакта наверняка поможет построить дешевые и прочные космические корабли нового тина, появятся новые источники энергии, новые ткани, может быть, перестроится даже психология людей. Еще бы! Молодежь полетит к иным планетам. А здесь, возле пруда…»

«Погоди-ка, — перебил он себя, — может, как раз здесь все останется по-старому. Куда уйдут отсюда старушки и молодые мамы с колясками? Земля, колыбель человечества, наверное, будет, принадлежать им—.пенсионерам и детям, а они-то уж устроят все наилучшим образом! И никуда не денется ни сам пруд, ни плавающие в нем грациозные белые птицы. И даже эти старинные здания с лепниной останутся, потому что для новых городов на Земле еще очень много места…»

Володин поднял голову и посмотрел на небо. Со стороны Садового кольца наползала тяжелая темная туча. Повеял свежий ветерок, словно предупреждая о скором дожде. Старушки и молодые женщины с колясками торопливо начали покидать скамейки.

Ученый взглянул на часы — до семи оставалось еще пять минут. Усилившийся ветер гонял по асфальту ворохи желтых сухих листьев, которые слетали в пруд и приклеивались у берега к темной таинственной воде.

Володину нравилось бывать здесь. Каждый раз перед тем, как зайти в гости к Маргарите, он заглядывал сюда, чтобы насладиться глубоким покоем тихого уголка. Казалось, что в Москве не найти лучшего места для прогулок и размышлений. По аллее вокруг пруда он уже исходил, наверное, не один десяток километров, наблюдая за неугомонной ребятней на трехколесных велосипедах, за суетливыми домохозяйками с авоськами и пакетами в руках.

Он словно сжился с этим местом и уже не представлял Москвы без тихой аллеи и задумчивого пруда. Подобное чувство Григорий испытывал и в многочисленных арбатских переулках, хранящих не менее прекрасные архитектурные осколки старого города. Но там дыхание современности ощущалось явственнее, а над крышами кирпичных домов висели, заслоняя полнеба, сиреневые громады домов величественного Калининского проспекта.

У Маргариты Володин бывал довольно часто: каждый раз, в перерыве между рейсами, она приглашала его к себе. У нее собиралась разношерстная веселая компания. Очень общительная, Маргарита умела окружить себя друзьями. Со многими из них, как и с Григорием, она знакомилась во время полетов, другие же были близки ей со школы. Некоторые, после двух-трех визитов, бесследно исчезали, не влившись в этот своеобразный кружок, друрие приходили регулярно, составляя ядро компании.

Задумавшись, Григорий не заметил, как пробежали минуты. С неба упали первые тяжелые капли, бросив на поверхность пруда зыбкие кольца. Защищаясь от дождя, он поднял воротник пальто и встал.

Дом, куда он направлялся, стоял на перекрестке. За старой рассохшейся дверью, утопая в темноте подъезда начиналась лестница с источенными от времени ступенями. Наверху, между вторым и третьим этажом, одиноко светила тусклым желтым светом единственная лампочка. Из-за дверей, обитых потрескавшейся кожей, доносились невнятные голоса. Дом жил своей напряженной жизнью.

Держась за фигурные чугунные перила, холодившие ладонь, ученый поднялся на третий этаж. Вот, наконец, и она — дверь под номером «18».

Володин остановился и прислушался — тихо. Странно, за этой дверью обычно звучит музыка.

Он коротко нажал кнопку звонка.

На каменном полу от его ног остались мокрые следы.

За дверью было тихо. Открывать никто не подходил. Григорий настойчиво позвонил еще раз. Из-за двери донеслось треньканье звонка. И снова тишина. Переминаясь с ноги на ногу, он попробовал еще раз — и снова безрезультатно.

«Как же так? — .недоуменно подумал он, — ведь Маргарита сама велела подойти к семи? А сейчас уже, — он посмотрел на часы — уже почти четверть восьмого! Может, я перепутал? Неужели она приглашала меня на завтра?»

Пожав плечами, он развернулся и начал спускаться по лестнице. Но не успел Володин пройти и двух ступенек, как внизу хлопнула дверь; подъезда и послышались женские голоса. По холодному камню дробно застучали каблуки. Один из голосов несомненно принадлежал Маргарите, она что-то оживленно говорила. Ее спутница отвечала неразборчиво и редко.

Григорий свесился через перила и увидел два темных силуэта, поднимающихся наверх.

— Эй! — крикнул он. — Эй, Маргарита! Привет!

— Это ты, Гриша?

Каблучки застучали быстрее.

— Да. Уж боялся, что перепутал. У вас — никого нет.

— Прости, пожалуйста. Мы немного задержались!

Спутницей стюардессы оказалась миловидная девушка с задумчивыми светлыми глазами. Плащи их были мокрыми от дождя, с яркого зонтика тонким ручейком стекала вода.

— Попали под дождь, — сказала Маргарита, гремя ключами, — настоящий ливень начался. Отвратительное время года — осень! И зонтик, как назло, один на двоих. Знакомься, это Анастасия, а проще — Настя.