Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды

Высечен должен быть этот негодный мальчишка,

Чтобы не крал никогда у богов он коров!»

143

Зевс хохотал так, что сполз с Олимпийского трона:

«Ай да мальчишка, насколько умён и хитёр!

Много ль тебе Аполлон, причинил он урона? —

Чувствовал я, что горел где-то с жертвой костёр!»

«Этот младенец украл самых лучших животных,

Дерзко зарезал и сжёг на костре двух коров,

И притворился, что спит он в мечтах беззаботных,

Знаю, что прятал он стадо под каменный кров!»

144

«Что же ты сам не забрал тех коров из пещеры,

Если нашёл, где их спрятал младенец-хитрец»?

«Принял я к поиску самые строгие меры,

Только следы из пещеры вели, мой отец!»

Зевс, отсмеявшись, уселся удобно на троне,

Правую руку он занял седой бородой:

«Значит, твой брат – вороватый, подобно вороне,

И обещает Олимпу стать верной бедой?»

145

Взгляд перевёл Громовержец уже на ребёнка:

«Перед отцом всемогущим держи, сын, ответ!

Как же ты крал, если сам ты не больше ягнёнка?»

«Я – не воришка, у Феба свидетелей нет!»

«Кажется мне, что там был очевидец безвестный

Иль на тебя возвожу я напрасно хулу?»

«Нет очевидца живого, правитель небесный —

Я превратил старика в небольшую скалу!»

146

Вновь улыбнулся Зевес от таких объяснений,

С гордостью на руки взял своего малыша:

«Феб, он сегодня вернёт всех коров, без сомнений —

У вороватого брата прекрасна душа!

Стойкий характер юнца станет крепче гранита,

Душу его не затронет резцом камнерез,

Будет судьба малыша в небесах знаменита,

Ныне ему нарекаю я имя – Гермес!»

147

И, ничего не промолвив в ответ властелину,

Мальчик сказал Аполлону: «Пойдём, жадный брат!

Ты возвратишь из укромного места в долину

Угнанных мною коров!» – произнёс скотокрад.

Эос затмила собою свет бледной Селены,

Пением птицы встречали грядущий восход,

Братья вернулись с Олимпа к подножью Киллены,

Там показал Фебу мальчик, где спрятан был скот.

148

И, предоставив коров забирать Аполлону,

Сел он на камень и лиры коснулся рукой,

Сам удивился протяжному нежному звону,

Плотно прижался к поющей игрушке щекой…

Дивные звуки заполнили всю Ойкумену,

Очаровали величием горы и лог…

Словно стремясь к непонятому звонкому плену,

Вышел из зева пещеры Сияющий бог…

149

Он изумлённо спросил вороватого брата:

«Как это делаешь ты, несмышлёный малыш?

Что у тебя на руках за созданье рогато,

Коим с утра ты нарушил Килленскую тишь?»

И улыбнулся в ответ плутоватый ребёнок:

«Это, брат, то, нет чего у великих богов,

Только искусно играть не хватает силёнок,

И передать эту лиру тебе я готов…»

150

«Мальчик! Мой брат! Забери всё прекрасное стадо!

Только отдай эту дивную лиру взамен!

Мне ничего, кроме музыки этой не надо,

Это великое чудо! А ты – феномен!»

Так получил Аполлон инструмент вожделенный

И услаждает с тех пор дивной музыкой мир.

Звёздами первая Лира горит во Вселенной,

А у рапсодов теперь изобилие лир…

Дафна

151

Годы для смертных летели стрелой Аполлона,

Был оживлённым и шумным двуглавый Парнас,

Музам обителью стали леса Геликона,

Небо держать продолжал непокорный Атлас.

Дважды женился сын Зевса – Гефест колченогий,

Геры последняя дочь появилась на свет,

Слаженно правили миром великие боги,

Каждый был верным властителю, словно курет[12].

152

Не прекращал прорицанья оракул дельфийский,

Часто присутствовал в храме своём Аполлон,

Стал Мусагетом восславленным бог олимпийский,

Страстью девиц окружён был с различных сторон.

Нравилось Фебу бродить по зелёным равнинам,

Петь и играть на кифаре у ласковых рек,

В тайне от всех Аполлон грезил стать семьянином,

Сильно влюблённым в прелестницу, как человек.

153

Нравились Фебу морей и озёр чаровницы,

Взоры нередко бросал на прекрасных дриад,

Но угасали желанья, как в небе зарницы,

Ибо не мнил без любви Лучезарный услад.

Только не всё в Ойкумене в божественной власти,

Есть и такое, пред чем преклоняется бог,

Выше желаний, мечтаний и сладостной страсти —

Случай нежданный, великой судьбы узелок!

154

Солнечный диск опускался за лес, пламенея,

Феб направлялся к себе в беломраморный храм,

Вышел СЛУЧАЙНО на берег потока Пенея,

Сев на валун, повернулся к пологим горам.

Вовсе не зря поглядел он на берег холмистый,

Там, на широкой поляне под сенью дерев,

В танце, чарующем бога, пел хор голосистый,

Замер Зевсид, посмотрев на пленительных дев.

155

И совершенно СЛУЧАЙНО над брегом чудесным,

Где Аполлон занимал обомшелый валун,

Вдруг появился невидимым и бестелесным

Точно стреляющий в сердце крылатый шалун.

Несколько раз пролетел он над дивным Пенеем,

Злобной улыбкой украсился мальчика рот:

«Рано ты, Феб, возгордился победой над змеем,

Быстро забыл, что обижен тобою Эрот!»

156

Сын Афродиты прекрасной и бога Ареса!

Знаешь ли ты, что когда-то быть мог умерщвлён?

Мойры давно упредили о главном Зевеса:

Чем ты опасен и в действах своих несмышлён!

Ты от отца получил и жестокость, и силу,

Матерью власть над сердцами тебе отдана!

Стрелами можешь свести поражённых в могилу,

И в колчане у тебя и любовь, и война!

157

Глядя на Феба, Эрот пережил вспоминанья:

Гордый Зевсид на скале и сражённый Пифон,

Бездна, забитая скалами всем в назиданье,

С явной насмешкой звучащий над ним баритон:

«Мальчик, не рано ли взял ты оружие в ручки? —