Избавление от КГБ

Ведомственная комиссия закончила свою работу 25 сентября, и я подписал приказ по результатам служебного расследования, согласно которому от занимаемых должностей были освобождены: заместитель начальника 3-го Главка Николай Рыжак, начальник военно-политического управления ГУПВ Николай Бритвин, его первый заместитель Борис Голышев, начальник Управления «3» Валерий Воротников и его заместители Добровольский и Перфильев, заместители начальника Московского УКГБ Корсак и Карабанов, первый заместитель начальника 12-го Отдела Геннадий Гуськов.

Должен сознаться, что, принимая решения по результатам расследования, я проявил известный либерализм. Комиссия предлагала уволить большее количество людей, чем я реально уволил. Тринадцать человек, в их числе Калиниченко, Егоров, начальник Юридического отдела Алексеев, ограничились указаниями на «проявленную политическую незрелость и недальновидность в действиях по выполнению распоряжений вышестоящих начальников, способствовавших деятельности путчистов». Руководствовался я при этом вовсе не стремлением «выгородить заговорщиков», а желанием избежать формального подхода, индивидуально внимательно разобраться с каждым человеком, кто, как мне казалось, в большей степени был жертвой, обстоятельств, а не собственных реакционных убеждений.

В приказе от 25 сентября содержалось указание моим заместителям, начальникам главных управлений, самостоятельных управлений и отделов КГБ проработать заключение комиссии с руководящим и оперативным составом, принять меры, исключающие впредь подобное. Председателям КГБ республик, начальникам УКГБ по краям и областям, где было начато служебное расследование действий должностных лиц органов госбезопасности в дни путча, предписывалось в кратчайшие сроки завершить расследование, подвести его итоги, не допуская при этом расправы и сведения счетов, имея в виду, что основную ответственность должны нести не исполнители, а руководящий состав.

По мотивам расследования на местах были отстранены от должности руководители УКГБ по Амурской, Брянской, Вологодской, Иркутской, Минской, Новосибирской, Псковской, Самарской, Саратовской областям, Приморскому краю, занимавшие в период переворота, мягко говоря, двойственную позицию.

Заключение комиссии Олейникова было передано в Государственную комиссию и Генеральному прокурору РСФСР Валентину Степанкову.

Кадровые перетряски в высшем эшелоне на этом в основном закончились. Работу следовало продолжать, но на первый план вышли вопросы уже иного уровня — организация и проведение всего комплекса реформ системы органов безопасности страны.

Не могу сказать, что уже с первого дня, как я обосновался в кабинете на Лубянке, у меня существовала стройная, законченная концепция реформы Комитета госбезопасности. Хотя понимание общей направленности перемен, конечно, было. Детали отшлифовывались постепенно. В многочасовых встречах с названными и неназванными сотрудниками Комитета всех уровней. В ходе совещаний с руководителями КГБ республик. В беседах с представителями комиссии Степашина. В разговорах с видными государственными и общественными деятелями, представителями спецслужб зарубежных стран.

По сути, в принципиальном плане выбор предстояло сделать из трех мыслимых вариантов.

Первый вариант — пойти по радикальному — восточно-германскому или чехо-словацкому пути. То есть упразднить КГБ, всех уволить и потом набирать новые кадры во что-то новое. Должен сказать, что у этого варианта почти не было сторонников даже среди наиболее радикально настроенных политиков и теоретиков. Я тоже не считал этот путь возможным или рациональным.

Конечно, лишь одним субъективным решением можно в момент развалить всю систему госбезопасности. Но цена этого шага была бы куда больше, чем любая, даже самая серьезная ошибка, скажем, в экономической политике. Экономика функционирует по объективным законам, и, даже наделав глупостей, можно надеяться на ее самовосстановление — на основе рыночных закономерностей, свободного предпринимательства и так далее. В сфере безопасности ошибка может обойтись дороже. Сами по себе структуры, ее обеспечивающие, на создание, выработку механизмов деятельности, подготовку кадров которых ушли даже не десятилетия, уже не восстановятся. Для их воссоздания на голом месте потребуются новые политические решения, уйма времени и средств. Да, КГБ СССР был плох, но лучшего не было, а проблемы обеспечения безопасности (понимаемой, конечно, в общепризнанном смысле) никуда не исчезали. Следуя первому варианту, мы создали бы просто вакуум безопасности суверенных республик, на что я пойти не мог. Да и мандата у меня такого не было.