Избавление от КГБ

Второй вариант, который тоже в принципе был не исключен, особенно если бы КГБ возглавил человек, вышедший из недр этого ведомства, сводился просто к наказанию прямых участников путча и небольшому косметическому ремонту. Следуя этому варианту, КГБ сохранил бы все свои функции, и общество никогда не было бы застраховано от того, что эта мощная организация вновь не будет использована будущими нечистоплотными политиками для удушения гражданских свобод и выступления против власти.

Я пошел по третьему пути — сделать так, чтобы КГБ не представлял угрозы для общества, не допуская при этом развала системы государственной безопасности. Мой вариант был вариантом реформ, а не разрушения. При этом я руководствовался идеей, которую в общефилософском плане блестяще сформулировал французский мыслитель Блез Паскаль: «Справедливость, не поддержанная силой, немощна; сила, не поддержанная справедливостью, тиранична. Бессильной справедливости всегда будут противоборствовать, потому что дурные люди не переводятся, несправедливой силой всегда будут возмущаться. Значит, надо объединить силу со справедливостью, и либо справедливость сделать сильной, либо силу — справедливой».

Конечно, любая реформа служб безопасности в идеале должна была базироваться на новой концепции безопасности Союза и суверенных республик. То есть теоретически структура и функции спецслужб должны органично вытекать из тех потребностей в обеспечении безопасности, которые сформулированы на уровне высшего политического руководства. Одна из наших бед, к сожалению, далеко не единственная, заключалась в том, что такой концепции у лидеров СССР и республик в тот период просто не было. Различные проекты, которые готовились в прежние месяцы группами экспертов в недрах Совета безопасности или Верховного Совета СССР, отвергались другими группами экспертов. А главное — отвергались временем, опровергались стремительными изменениями в политической обстановке, прежде всего — во взаимоотношениях Центра и республик. Может быть, и не трудно написать инструкцию по безопасности парового котла, но кому она нужна, когда сам этот котел уже взлетел в воздух.

Таким образом, реформа КГБ не диктовалась каким-то четким «государственным заказом» с союзного или российского политического Олимпа.

С первых дней пребывания в КГБ я дал поручение аналитическим подразделениям разработать проект собственной концепции, отражающей видение параметров безопасности в совершенно новой внутри- и внешнеполитической обстановке. Но работа эта затянулась. Действовать приходилось, исходя из собственного понимания и прежде всего опираясь на советы профессионалов.

На протяжении десятилетий руководство СССР исходило из того, что для решения проблем безопасности необходимо прежде всего гарантировать страну от угрозы извне, обеспечить единомыслие в обществе, и проявляло готовность заплатить любую цену для решения этих задач. Понятие «государственная безопасность», официально появившееся в 1934 году, отражало господствующую точку зрения о приоритете государства над интересами общества и правами отдельной личности. В результате главную угрозу обществу создавал выход государства за рамки своих функций, когда оно вмешивалось в личную жизнь человека. Но что это составляет угрозу, не могло даже в голову прийти органам ГБ, озабоченным все большим и большим расширением контроля над людьми и поиском доказательств все более коварных «происков империализма».

Однако коренные преобразования в стране и мире ставили задачу переосмысления самого подхода к проблемам безопасности. Демократизация требовала создания качественно новых отношений в триаде государство — общество— личность, где именно человек должен занять центральное место. Главные цели концепции безопасности я видел в том, чтобы гарантировать неотъемлемые права и свободы граждан, в том числе от посягательств со стороны самого государства, обеспечить максимально возможную неуязвимость общества к внутренним конфликтам и кризисам, защитить суверенитет Союза и образующих его республик, создать возможности для отслеживания ситуации в зонах их интересов на мировой арене.

Эти самые общие установки обусловливали логику реформы Комитета госбезопасности. КГБ, а точнее то, что от него предполагалось оставить, должно было стать инструментом поддержания стабильности в демократическом обществе и мире.

Отсюда вытекали основные принципы реформы:

1. Дезинтеграция. Раздробление КГБ на ряд самостоятельных ведомств и лишение его монополии на все виды деятельности, связанные с обеспечением безопасности. Разорвать Комитет на части, которые, находясь в прямом подчинении главе государства, уравновешивали бы друг друга, конкурировали друг с другом — это уже значило усилить общественную безопасность, ликвидировать КГБ как КГБ.