Избавление от КГБ

Конечно, я дал согласие и не ошибся, узнав его поближе в нашем недолгом общении. Савостьянов — большое приобретение для новых спецслужб, если они все-таки станут новыми. Правда, назначили его не сразу. Были «звонки влияния», политическая возня. Кое-кто из «влиятельных» был против. Но все благополучно закончилось к пользе дела. С появлением этого гражданского человека, представителя демократического движения, в ключевом, столичном управлении пробивалась еще одна брешь в милитаризованной и консервативно-кастовой системе старого КГБ.

После первых, сравнительно небольших по масштабам структурных изменений подошла очередь самых крупных подразделений Комитета — разведки, контрразведки, военной контрразведки, пограничных войск.

Вряд ли наше поколение доживет до тех времен, когда разведки всех государств прекратят свое существование. Некоторые утверждают, что разведки вообще никогда не прекратят свою деятельность, доказывая, что они — определенный элемент доверия. Одно дело — что говорят политики, дипломаты, другое дело — когда их слова подтверждаются данными разведки, возрастает доверие к информации. Не берусь судить, насколько такое мнение оправданно. Конечно, по мере того как мир будет становиться все более взаимосвязанным и открытым, все больше сведений можно будет узнавать из средств массовой информации и прямых контактов. Уже сейчас реализация международных соглашений об инспекциях на местах для контроля над вооружениями позволяет получить столько ранее секретных данных, сколько не снилось всем разведкам мира, вместе взятым. Но это вовсе не значит, что секретов, задевающих национальную безопасность той или иной стороны, которые можно добыть только разведывательными путями, больше не существует.

Однако из ПГУ на мой рабочий стол продолжало поступать много информационного мусора, который зачастую имел не большую ценность, чем вырезки из газет.

В новых условиях необходима была коренная реформа самой концепции разведывательной работы. Прежде всего я считал нужным избавиться от всеохватности, от стремления иметь «своих» людей повсюду, даже там, где им делать явно нечего. Познакомившись с работой ПГУ, я пришел к выводу, что резкое сокращение его штатов не нанесло бы ущерба нашим разведывательным возможностям, а сужение целей и повышение внимания «нелегалам» повысило бы их.

В сентябре 1991 года в КГБ началась паника, связанная с сообщениями ряда центральных газет о якобы достигнутой договоренности между руководством союзного Министерства иностранных дел и КГБ отозвать всех сотрудников Комитета из МИД СССР. Конечно, никакой такой договоренности с Борисом Панкиным у меня не было и быть не могло. Такое решение означало бы фактическую ликвидацию зарубежной разведки, основу которой традиционно составляли резидентуры в посольствах. Именно так, с опорой на посольские резидентуры, работают и разведки практически всех крупных западных стран. В чем министр иностранных дел был, безусловно, прав, так это в целесообразности сокращения численности представителей ПГУ в наших посольствах за рубежом.

В деятельности разведки, на мой взгляд, на первый план должны были выходить проблемы, представляющие угрозу для всего человечества: контроль за нераспространением ядерного оружия и критическими технологиями, на основе которых возможно создание оружия массового уничтожения; борьба с международным терроризмом, наркобизнесом. Нельзя было оставлять без внимания вопросы внешнеэкономической безопасности, понимаемые, конечно, не как кража передовых технологий, а предвидение мировых технологических прорывов, отслеживание случаев незаконных экономических акций, посягавших на интересы нашего государства. Никуда не деться от разведки военной, поскольку вооружения, нацеленные на нас, продолжают производиться и размещаться. В условиях нового политического мышления, перехода от двухполюсного к многополюсному миру не только не падает, но, наоборот, возрастает значение разведки политической. Безусловно, речь уже идет не об отслеживании «реакции на официальное заявление» и сборе сплетен из официальных кругов, а о таком анализе развития политической, межнациональной, религиозной, социальной ситуации в отдельных странах и регионах, который позволял бы с большой долей достоверности прогнозировать эту ситуацию, соотнося ее с интересами безопасности нашей страны и ее граждан.

Но главное, что требовалось изменить в концепции работы разведки, это отказаться от образа врага, от взгляда на «империализм», на Запад только как на источник возможных бед и напряжений. Знаменитая формула Уильяма Гладстона об отсутствии у его страны постоянных врагов и наличии только постоянных интересов была созвучна и моим мыслям.

Таких общих принципов в организации разведывательной деятельности придерживался я в тот период, когда ПГУ находилось в составе КГБ. Однако это дело политиков и президентов ставить цели перед разведкой. Дело профессионалов — определять, в какой пропорции для их достижения наиболее эффективно использовать агентуру и электронику.