Избранница

Виолетта смотрела на него со смесью страха и любопытства, гадая, что могло привести его к ней в столь поздний (или ранний?) час. На мгновение мелькнула мысль, что именно так он и сообщает участницам конкурса о том, что они выбывают и им надо собирать вещи, ведь девчонок за завтраком уже никто не видит, но она отмахнулась от этой мысли. Уж слишком она ее пугала, чтобы думать о ней заранее. Тем более Виолетта еще не проиграла. Да, она теперь на последнем месте и понятия не имеет, что будет в следующем конкурсе, но она еще не проиграла. И Алекс обещал ей помочь.

– Вообще-то я спала, – заявила она, постаравшись придать своему голосу нотки недовольства. Она только сейчас сообразила, что стоит перед ним в одной ночной рубашке, которая едва достает до середины бедра и имеет чересчур глубокий вырез. Виолетта машинально попыталась прикрыться, сложив руки на груди и стараясь выдать это за жест недовольства, но Забранский, похоже, разгадал ее маневр. По его лицу скользнула насмешливая ухмылка. Что если Аврора все же не врала о своих отношениях с ним? На взгляд Виолетты, ему стоило бы интересоваться кем-то хотя бы вроде Марты, но кто знает, какой взгляд у него?

– Что странно, учитывая твое желание лезть туда, куда не следует, – прокомментировал Забранский. – Ночь – лучшее для этого время, разве нет?

Виолетта гордо вскинула голову.

– Не понимаю, о чем вы!

– Ну конечно.

– Думайте, что хотите, вы все равно ничего не докажете!

Забранский тяжело вздохнул, а потом сказал уже совсем другим тоном:

– Оденься. Будем учить песню.

– Что? – Виолетте показалось, что она ослышалась.

– Оденься, будем учить песню, – терпеливо повторил Забранский, протягивая ей попавшийся под руку свитер. Виолетта никогда не умела класть вещи на место.

– Михал, у вас все в порядке? – не сделав ни единого движения, чтобы забрать свитер, поинтересовалась она.

– У меня – да. А вот ты рискуешь завтра вечером покинуть конкурс. Поэтому надень уже в конце концов свитер и слушай долбанную песню.

Все это было сказано совершенно спокойным голосом, никак не вязавшимся со смыслом слов. Виолетта решила не спорить. Забранский либо пьян, либо свихнулся. В любом случае следовало делать так, как он говорит, а утром сообщить кому-то из вампиров клана. Виолетта натянула на себя свитер и села на кровать, приготовившись слушать.

– А ты чего уселась? – удивился Забранский.

– А что?

– Вставай, будем учить.

– Стоя? Песню? Мы что, в хоре?

– Господи, Виолетта, ты можешь не задавать вопросов, а просто делать, как я говорю?

Виолетта послушно поднялась с кровати, теперь уже окончательно убедившись в том, что Забранский сошел с ума. Она сбежала бы, если бы он тоже не поднялся с кресла и не загородил ей путь к двери. Она с надеждой посмотрела на камеру под потолком. Кто-то наверняка круглосуточно следит за мониторами, может быть, ей удастся подать какой-то знак о том, что ей нужна помощь?

Забранский заметил ее взгляд на камеру.

– Не волнуйся, она показывает, как ты мирно спишь в постели, – «успокоил» он.

Виолетта поняла, что попала в ловушку. Не выбраться, не позвать на помощь. Придется делать так, как он говорит. По крайней мере, это позволит ей потянуть время и придумать, что делать дальше.

– Что нужно делать? – спросила она, всем своим видом показывая, что готова к обучению.

– Повторяй за мной. – Забранский прислонил свою трость к стене, закатал рукава рубашки и неожиданно довольно фальшиво запел: – Когда тебя судьба под плинтус загнала, – он присел на корточки, – и знаешь ты, что шансов нет… Хлоп, хлоп, хлоп… – В три приема, хлопая в ладоши, он снова выпрямился. – Ты на месте стой и путь найди простой… Повторяй.

Виолетта смотрела на него во все глаза, ошеломленная и обескураженная, поэтому даже не сразу сообразила, что последнее относилось к ней.

– Ну же, Виолетта! – окликнул ее Забранский. – Мы до утра будем стоять? Я надеялся еще хотя бы час подремать.

Виолетта тряхнула головой и тут же скороговоркой выпалила:

– Когда тебя судьба под плинтус загнала и знаешь ты, что шансов нет…

– Стоп! – перебил ее Забранский. – Во-первых, ты должна петь, а не бормотать себе под нос то, чего не понимаешь, а во-вторых, ты не видела, что я делал при этом?

«С сумасшедшими лучше не спорить», – напомнила себе Виолетта и, глубоко вдохнув, повторила все действия Забранского, напевая слова его странной песенки.

– Молодец, – похвалил он, а потом снова запел, сопровождая слова своим ритуальным танцем: – …Станцуй ты Питер Панда Дэнс. Прыгни три раза как Кен Гуру, дважды вбок шагни, словно Краб Даду. Трижды шагни вперед, сделай шаг назад и на спину скорей ложись…

Виолетта, старательно закусив губу и сдерживая рвущийся наружу смех, следила за тем, как Забранский изображает из себя краба, кенгуру и кого-то там еще. Ей больше не было страшно. Даже если он сумасшедший, то как минимум очень веселый сумасшедший. Но когда он повалился на пол, словно ему было не пятьдесят шесть, а двадцать, она не выдержала и расхохоталась.

Песня мгновенно прервалась.

– Что смешного? – почти обиженно спросил Забранский, глядя на нее снизу вверх.