Избранное

Жили пятеро поэтовВ предвоенную весну,Неизвестных, незапетых,Сочинявших про войну.То, что в песне было словом,Стало верною судьбой.Первый сгинул под Ростовом,А второй — в степи сырой.Но потворствует удачамСлово — солнечный кристалл.Третий стал, чем быть назначен,А четвертый — тем, чем стал.Слово — заговор проклятый!Все-то нам накликал стих…И живет на свете пятый,Вспоминая четверых.

При дожде

О, так это или иначе,По чьей неизвестно вине,Но музыка старой удачиОткуда-то слышится мне.Я так ее явственно слышу,Как в детстве, задувши свечу,Я слышал, как дождик о крышуИграет все то, что хочу.Такое бывало на дачеЗа лето по нескольку раз.Но музыку старой удачиЗачем-то я слышу сейчас.Все тот же полуночный дождикИграет мне, что б ни просил,Как неутомимый художник

В расцвете таланта и сил.

«И осень, которая вдруг началась…»

И осень, которая вдруг началасьПрилежно,Меня веселит на сей разИ тешит.Она мне настолько мила,Что надоНа время оставить делаЗемные…Шататься и скуки не знатьОсенней.Да кто это вздумал пенятьНа скуку!Ленивы мы думать о том,Что, может,

Последняя осень последним листомТревожит.

«С постепенной утратой зренья…»

С постепенной утратой зреньяВсе мне видится обобщенней.На сугробы и на деревьяСвет ложится потусторонний.Слабый снег сочится как мушка,Упадает и голубеет.Так мне видится, потому чтоПостепенно зренье слабеет.Вместе с тем не могу похвастать,Что острее зрение духа.Только ночь надо мной глазаста.Путь лежит ледяно и сухо.Путь лежит ледяно и сухо.

Ночь стоит высоко и звездно.Не склоняй доверчиво слухаК прозревающим слишком поздно.

«Мне снился сон. И в этом трудном сне…»

Мне снился сон. И в этом трудном снеОтец, босой, стоял передо мною.И плакал он. И говорил ко мне:— Мой милый сын! Что сделалось с тобою!Он проклинал наш век, войну, судьбу.И за меня он требовал расплаты.А я смиренно говорил ему:— Отец, они ни в чем не виноваты.И видел я. И понимал вдвойне,Как буду я стоять перед тобоюС таким же гневом и с такой же болью…Мой милый сын! Увидь меня во сне!..

«Хочу, чтобы мои сыны…»