Избранное

Венеция, какое это волшебство в веках звучит,

Волшебным звуком – перестуком сердца отдается,

О, встреча, встреча, что теперь она сулит?

И сердце вдруг мое так часто отчего-то бьется.

Венеция, тебя в веках уж никому не повторить,

Великим ренессансом и барокко льется, льется.

И встречу с ней тебе никак не отложить,

И если есть возможность, встретиться придется.

В Венецию спеши, мой друг, спеши,

В Венецию приехал ты – нужна теперь ремарка:

В венецианское проникнешь сердце ты,

На площадь знаменитую Сан-Марко.

Бери гондолу, если деньги есть,

И сладостную встречу скоро ты обнимешь,

Тебе не до того ведь будет, чтоб поесть,

Духовную там красоту, как пишу, ты воспримешь.

Вчера я был в Венеции, и это был не сон.

В гондоле я сидел на Гранд Канале,

Под плеск весла, где Дожей высится дворец,

Туда, где сказочные церкви куполами засияли.

Дворцы на Гранд Канале из воды восстали,

Дворцы в зеленоватой глубине, стоящие по сторонам,

Торжественно и тихо мимо проплывали,

И гондольер тихонько ритму гребли подпевал,

И было так, пока мы к площади Сан-Марко не пристали.

Пристали. По пяти ступеням вверх иду.

Теперь я в сердце города, волнения не скрою.

Гондолы здесь, качаясь, целуют мол,

Объятый теплою венецианскою волною.

Мозаики изящность, врезанную в стены красоту,

Семисотлетней давностью глаз поражает,

Изящность линий, льющихся венецианскою волной,

Строения из раннего средневековья ожидают.

Выходишь на Сан-Марко между двух колонн,

Где раньше проводились беспощадно казни,

На них вознесены святые, смотрят на тебя,

Тебя уж не казнят – ты избежишь напасти.

Сто семьдесят длиной и восемьдесят шириною,

Заложена аж в тысяча четырехсотом памятном году,

Наполеон назвал ее красивейшею комнатой Европы,

Красивей нет картины, я в стихах её не опишу.

А замыкает все собор Святого Марка,

Чрез площадь манит нас неописуемою красотой:

Беллини, Копельяно и Карпачо расписали,

Оставлен для потомков гениев рукой.

А справа, слева площадь обрамляют магазины,

В аркадах спрятаны – от золотых изделий ломятся они,

Тончайший вкус, тончайшее искусство.

Имеешь деньги – с удовольствием плати.

На площади с утра толпятся тысячи туристов,

От вспышек фото аж светло, мой друг,

И Кампанелла сверху вниз глядит невозмутимо,

Наверно, вспоминает сотню лет назад, когда упала вдруг.

Оркестры в арках вальсы Штрауса играют,

Американцев музыку сороковых годов,

Туристов там накормят и напоят вдоволь,

Коктейльчик – на тебе, пивко – плати, готов.

Душа твоя сыта всей этой красотой теперь!

В Венеции нет улиц параллельного раскроя,

Поэтому от уголков витиевато пролегли

Кривые улочки все в ресторанах с вкусною едою.

Идешь по улочкам, плечами задевая стены,

А колокольный звон звучит над головой,

И выкладкой морской ты удивлен безмерно,

Ну, ничего, терпи и наслаждайся там едой.

А вот и он, «До Форни» ресторанчик:

На входе в золоте и полировке попадаешь в рай.

Тебе все рады, улыбаются, приветствуют безмерно.

И устриц, разностей морских заказывай и не скучай.

И этим вечером так нагуляешься ты вволю,

«И сыт, и пьян, и нос весь в табаке».

Ты с удовольствием плати за ужин щедрою рукою,

И с легкою душой кати гондолой по воде.

А как же вечер проведешь без знаменитого «Бельканто»?

Ты в лучшем в мире «Даниэло» вечер проведи,

Тебе споет певец «Фемину», «Катену», «Реджинеллу» —

И если дальше слушать хочешь – попроси.

Ты там сидишь и попиваешь из хрустального бокала,

Мурашки от «Бельканто» на руках и на твоей спине,

Ты ощущаешь вкус Италии бессмертного таланта,

Ты долго будешь слушать эту музыку во сне.

Вот этот «Даниэли» посещали все, кто знаменит:

Порог его переступал Наполеон, и Моцарт, и Сальери,

Чайковский, русские цари – всем вход открыт.

И я случайно там с семьёю побывал на самом деле.

Прощай, Венеция, до будущей весны,

Тебе слуга я верный, неизменный,

Приеду вновь к тебе, красавица моя,

Уеду красотой твоею вдохновенный.