Привоз
М. Жванецкому
Мой одесский привоз. Ты, как мама родная,
Обогреешь теплом и накормишь меня.
Жалко я далеко и так редко тебя посещаю,
Здесь так быстро прошла босоногая юность моя.
Шум, и семечек лузг, смех и звон над толпою.
Здесь худющую курицу за толстенного гуся всучат,
Вобляной аромат, да с волшебной икрою,
И за воблой с пивком щипачи, поджидая, сидят.
Эй! Приезжий! Забудь свой карман на минуту,
И о нем моментально здесь вспомнит другой,
На гостиницу деньги твои проездные,
И исчезнет в секунду портмоне дорогой.
У торговки любой, будь то зелень иль фрукты,
А уж синенький наш помидорчик любой,
Превращаются здесь вдруг в такие продукты,
Не купить, не пройти ты не можешь, родной.
Двор одесский! Мой двор не опишешь в романе.
Согревал мое детство такой теплотой.
Эти лестницы вверх и балконы с тряпьем постоянным,
Перекрики с балконов соседок и запахов рой.
А победною песней над Одессой – моею Одессой,
Несосчитанным ворохом вдруг пронесшихся лет,
Он в глазах, этот запах в ноздрях, он в тебе постоянно,
Это запах бессмертных одесских котлет.
«Почему ты пришел, и уже ведь так поздно!
Эта девочка не для тебя, дядю Моню спрошу,
Ты совсем похудел, расскажу тете Саре,
Ты на кем потерял вес и силу свою?
Раньше ел три котлетки и был всем доволен,
А теперь десяти не хватает тебе досыта.
Позвоню Рабиновичу, он во всем разберется,
Нам еще этот «Цорес», ну-ка, слушай сюда!»
Вы, еврейские мамы! Нету лучше на свете.
Где б вы ни были, мамы, вы с нами всегда.
И когда приезжаю в любимый свой город Одессу,
Ты котлеткою с вилочки кормишь меня.
Вы, еврейские мамы, все такие-такие,
Недосыт-недоед – это все для меня.
Чтобы выросли дети врачом, инженером,
Хоть сама-то от силы трех книг не прочла.
«Дюка» статуей смотрит – Одесса на море,
Из «Гамбринуса» льются звуки скрипки волной,
Почитай Куприна и зальешься от счастья и горя,
Блудный сын из Одессы – ты вернулся домой.
Ты меня вспоминай, дорогая Одесса.
Я твой сын. Отыщу тебя даже впотьмах.
Оставайся такою, какою осталась ты в детстве,
В тех ушедших с волною золотых временах.
Деньги