Избранное. Мудрость Пушкина

Среди тех, кто заполнял первые номера «Литературной Газеты» (Дельвиг, Сомов, Пушкин, Вяземский), разумеется, никто кроме Пушкина не интересовался в такой степени событиями на Турецкой границе, никто кроме него, не мог подтверждать правильность сведений о территориальных изменениях, произведенных Адрианопольским и Туркманчайским договорами, и т. п.

Явь и сон{115}

Обыкновенное русское слово «забвение» Пушкин рано наполнил своеобразным содержанием и с тех пор употреблял его как специальный термин. Именно словом «забвение» он обозначал то состояние личности, когда душа как бы вдруг обрывает все бессчетные действенные нити, непрестанно ткущиеся между нею и внешним миром, и замыкается в самой себе. Тогда, по свидетельству Пушкина, душа инертна и глуха вовне, но тем более полна внутри себя привольной и радужной игры; точно чудом каким замрет – и мгновенно оживет внутренно для свободного творчества, для буйного цветения. «Забвением» Пушкин и называл внешнюю форму этого состояния, – отрешенность души от мира, ее замкнутость, причем он редко определял забвение точнее, как «забвенье жизни» или «забвенье суеты земной»: обыкновенно он говорит просто «забвенье» (словоупотребление – непривычное русскому языку, который выработал для данного понятия другое слово от того же корня: забытье[46]). Внутреннее же состояние души в такие минуты он обозначал словами «сон» или «сон души»; отсюда обычное у него выражение: «уснув душой». Но этот сон, как сказано, по Пушкину, полон движения.

Так он пишет стихотворение «К моей чернильнице»:

Беспечный сын природы,Пока златые годыВ забвеньи трачу я,

и т.д.

и о Татьяне в 3-й песне «Онегина»:

Вздыхает, и себе присвояЧужой восторг, чужую грусть,

В забвеньи шепчет наизустьПисьмо для милого героя.

Многочисленные, совершенно однородные заявления Пушкина на протяжении многих лет не оставляют сомнения в том, что, по его мысли (основанной, конечно, на его личном опыте), это состояние духа, когда, наглухо замкнувшись от мира, он живет сам в себе и собою, есть счастливейшее состояние. «Забвение» для Пушкина – синоним «восторга». Уже в 1818 году, изображая «поэта», погруженного в чтение «Истории» Карамзина, он говорит:

И благодарными слезамиКарамзину приносит онЖивой души благодареньеЗа миг восторга золотой,За благотворное забвеньеБесплодной суеты земной.(Жуковскому, ранняя ред.)

и, прося у женщины любовного свидания, повторяет те же синонимы:

День восторгов, день забвенья

Нам наверное назначь(О. Массон).

В конце 8-й песни «Онегина», расставаясь с Онегиным, с Татьяной и своим романом, он пишет:

Я с вами зналВсе, что завидно для поэта:Забвенье жизни в бурях света,Беседу сладкую друзей.

Забыться – счастие, и почти все равно, в чем найти забвение:

Что нужды? – Ровно полчасаМне ум и сердце занималиТвой ум и дикая краса,

и вслед затем:

Друзья! не все ль одно и то же

Забыться праздною душойВ блестящей зале, в модной ложе,Или в кибитке кочевой?(Калмычке).

В 1819 и в 1832 гг. он одинаково называет забвенье «сладким»:

В забвенье сладком ловит онЕе волшебное дыханье(Руслан и Людмила, V)Хотел я душу освежить,Бывалой жизнию пожитьВ забвенье сладком близ друзейМинувшей юности моей.(Отрывок. 1832 г.)

Как уже сказано, с термином «забыться душой» однозначен у Пушкина термин «уснуть душой»; например:

Уснув душой, безмолвно я грущу(Уныние)Приду ли вновь под сладостные тениДушой заснуть на лоне мирной лени?(Желание)И в сладостный безгрешный сонДушою погрузился он(Онегин. IV, 11)

Заснуть душой – замкнуться от мира, стать слепым и глухим вовне; так, о бедном рыцаре Пушкин говорит:

С той поры, заснув душою,Он на женщин не смотрел.

Мы увидим дальше, что порою Пушкин в тех же строках без различия перемежает оба термина: «забыться» и «заснуть», «забвенье» и «сон».