Избранное. Потрясение оснований

Многие из нас внутренне убеждены в том, что никогда не смогут стать хорошими теологами, что могли бы добиться больших успехов едва ли не в любой другой сфере деятельности. И тем не менее они не могут представить себе, чтобы их существование могло бы быть чем-либо иным, кроме как теологическим. Даже если они оставят теологию как свое профессиональное занятие, они никогда не перестанут ставить теологический вопрос. Этот вопрос преследовал бы их повсюду, чем бы они ни занимались. Они были бы прикованы к нему если не профессиональным интересом, то внутренним интересом самой жизни. У них не было бы уверенности в том, что они могли бы исполнять требования, предполагаемые этим вопросом, но в том, что он ими владеет, – такая уверенность у них была бы. Те, кто верят в это в своем сердце, принадлежат собранию Бога. Они охвачены Божественным Духом. Они получили дар знания. Они – теологи.

Теолог (часть 2)

Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть. Для иудеев я был как иудей, чтобы приобресть иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобресть чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтоб быть соучастником его.

1 Кор. 9:19–23

В первой проповеди мы видели, что основание нашего теологического существования состоит в том, что Божественный Дух поддерживает нас силой и делает для нас невозможным отказаться от теологического вопроса, вопроса о том, в чем мы предельно заинтересованы, вопроса о Боге. Мы говорили о теологе как верующем, невзирая на его сомнение и отчаяние, принадлежащем к Церкви, в силе которой совершается вся теологическая работа, невзирая на нехватку уверенности.

Теперь же несколько слов Павла о его пастырском служении должны привести нас к пониманию другой стороны теологического существования. Апостол, безусловно, больше, чем теолог, а священник исполняет больше обязанностей, нежели теолог как ученый. Однако апостол также

и теолог, а священник не может исполнять свою работу без теологии. Поэтому слова Павла о его пастырском служении в целом истинны также и для теологической стороны его служения: «Для всех я сделался всем». Теологическое существование требует такого же отношения. Теолог в своей теологии должен стать всем для всех. Нам нужно разобрать значение этих слов.

«Для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных, хотя сам я не под законом». Заменим слово «закон» словом «идеализм» – не только потому, что идеалисты обычно являются приверженцами буквы закона, но также и потому, что идеализм – благородная позиция, возвышающая нас над более низкими пластами нашего существования и порождающая веру и преданность, точно так же, как и закон. «Для идеалистов я стал как один из них, чтобы приобресть идеалистов, хотя сам я не идеалист». Как такое возможно? Как теолог, не будучи идеалистом, может стать идеалистом для идеалистов? Он может стать идеалистом точно таким же образом, как апостол Христа может стать евреем для евреев. Павел говорит, что закон благо и что он не отменяется, но исполняется во Христе. Подобным же образом и теолог, не будучи идеалистом (он никогда бы и не смог им быть) – не разрушает идеализм. Он пускает его в дело и утверждает, что идеализм содержит некоторую истину, создающую беспрерывное искушение для теолога самому стать идеалистом и отвергнуть Крест – осуждение идеализма. Теолог использует идеализм, его идеи и методы. Он становится платоником для платоников, стоиком для стоиков, гегельянцем для гегельянцев, прогрессистом для прогрессистов. Но он не может смешивать любую из этих форм идеализма с христианской вестью. Он более привержен к одним, чем к другим, но никогда не навязывает свои предпочтения остальным во имя христианства. Он знает о том отчаянии, которое идеализм, как и закон, способен вызывать в нас. И он знает, что во Христе присутствует новое Бытие, в котором воплощаются и становятся зримыми все идеалы – уже не как идеалы, а как реальность.