Избранное в двух томах

в этом разобраться правильно с первого взгляда удается далеко не всегда. И — не

всем. .

* * *

В последние месяцы войны до нас стали доходить отрывочные слухи о том, что в Германии построен и летает ракетный, то есть имеющий жидкостный

реактивный двигатель (ЖРД), самолет, подобный нашему, на котором еще в

сорок втором году летал и впоследствии погиб летчик-испытатель Г. Я.

Бахчиванджи.

Слухи эти быстро обрастали подробностями. Выяснилось, что интересующая

нас машина именуется «Мессершмитт-163», что она имеет стреловидное крыло, лишена горизонтального оперения и установленное на ней колесное шасси не

убирается, а сбрасывается сразу после взлета, посадка же производится на

небольшую выпускную лыжу.

В общем аппарат по всем статьям должен был быть весьма интересным.

Несколько фронтовых летчиков даже видели Ме-163 в воздухе.

И вот, наконец, трофейный экземпляр этого не похожего ни на какой другой

— снова экзотика! — самолета стоит перед вами. Устойчивость и управляемость

такой машины стоили того, чтобы подробно их исследовать.

Задача осложнялась тем, что возникли непредвиденные трудности с

освоением установленного на Ме-163 двигателя «Вальтер». Поначалу казалось, что стоит прогнать его на стенде, отработать запуск, попробовать на разных

режимах, и можно идти с ним в воздух. Но все это было легче сказать, чем

сделать!

Начать с того, что для «пленного» двигателя у нас не оказалось топлива. Он

работал на перекиси водорода, причем пожирал эту не принятую у нас пищу в

таких количествах, что для удовлетворения его потребностей пришлось бы

специально расширять заводское производство перекиси, не говоря уже о

реальной

301

угрозе резкого сокращения численности такой нужной категории населения, как

блондинки!

Итак, двигатель задерживался.

Разрешена эта проблема была в стиле Александра Македонского, в свое

время разрубившего гордиев узел, вместо того чтобы возиться, распутывая его.

Двигателя нет?

Ну что ж, будем летать без двигателя!

Опыт в проведении подобных полетов у нас уже был. Именно таким образом

— в безмоторном варианте — испытывались «летающие лаборатории»

конструкции П. В. Цыбина, самолет М. Р. Бисновата 302-П и даже знаменитый

первенец мирового ракетного самолетостроения БИ-1: перед установкой ЖРД

летчик-испытатель Б. Н. Кудрин облетал его в виде планера.

Конечно, все эти машины по своим параметрам к категории планеров явно не

относились.

И тем не менее с ними обращались как с планерами: поднимали в воздух и

затаскивали на нужную высоту при помощи буксировки на длинном гибком

тросе за самолетом-буксировщиком. А затем испытуемая машина отцеплялась и, снижаясь, выполняла все заданные режимы. Конечно, делать все это на

летательном аппарате, гораздо более тяжелом, инертном, обладающем

значительно большей скоростью снижения, чем планер, было непросто. Но

ничего лучшего предложить никто не мог. Приходилось летать на «непланерах»

так, как оно положено на планерах.

Много лет спустя выяснилось, что в точности то же произошло и с самим

Ме-163. Строить этот самолет начали в 1941 году, изготовили 70 штук и

испытали их все в безмоторном варианте — на буксире и в планирующем полете, пока, только в 1943 году, не был доведен на стенде предназначенный им

двигатель.

Впервые я попробовал, что такое полет на буксире, еще до войны. Один из

первых мастеров советского планеризма, Борис Киммельман, работавший

некоторое время летчиком в ЦАГИ, затащил меня однажды на небольшой

подмосковный аэроклубный аэродром. Подозреваю, что его гостеприимство было

несколько подогрето некими дополнительными, вполне практическими

соображениями: из всех аэроклубных летчиков на самолете Р-5 летал он один, и, следовательно, ему была уготована участь целый день буксировать других, не

имея возможности полетать на

302

планере самому. Во всяком случае, скоро после нашего приезда Киммельман как

бы экспромтом изрек:

— Слушай! А что, если бы ты стаскал меня разок наверх на «Р-пятом»? Не

возражаешь?

Конечно, я не возражал. Мотивы, толкнувшие Бориса на всю эту нехитрую

дипломатию — непреодолимая тяга к полетам, — были мне понятны и

представлялись вполне уважительными. А кроме того, я не без удивления

обнаружил, что, попав на аэроклубный аэродром, неожиданно размяк: открытая, ничем не огороженная площадка, не очень ровный, покрытый травкой грунт, легкомоторные учебные самолеты, среди которых даже двухместный разведчик

Р-5 выглядел не по достоинству солидно, юноши и девушки в легких синих

комбинезонах, — каких-нибудь три-четыре года назад точно в такой же

обстановке начинал летать в Ленинградском аэроклубе и я сам.