Избранное в двух томах. Том 2

Многочисленные хозяева исследовательской аппаратуры ходили тихие и

смирные, чуть ли не на цыпочках, стараясь по возможности не привлекать к себе

излишнего внимания кого бы то ни было, но прежде всего — Королева. Авось

пронесет!..

И одновременно норовили как можно эффективнее использовать подаренный

им судьбою тайм-аут, чтобы еще и еще раз проверить свои собственные детища, лишний раз убедиться, что все в них в полном ажуре. Эта, в общем, довольно

естественная тактика вдруг, по какой-то косвенной ассоциации, напомнила мне, как во время войны экипажи ночных бомбардировщиков, увидя, что прожектора

противника вцепились в один из пришедших на цель самолетов, старались

использовать этот момент, чтобы прицельно, поточнее отбомбиться самим.

Известный авиационный штурман Герой Советского Союза А. П. Штепенко в

своей книге «Так держать!» писал об этом: «В лучах прожекторов мелькают

силуэты самолетов, стремящихся вырваться из цепкой западни световых полос, из гущи разрывов зенитных снарядов. . Пользуясь тем, что прожекторы были

заняты другими самолетами, мы спокойно сбросили серию бомб. .»

Логика действий конструкторов на космодроме была — хотя и в совершенно

иных обстоятельствах — чем-то сходная.

271 Итак, создатели исследовательской аппаратуры с опаской взирали на

занятого выбором искупительной жертвы Королева.

А он, покопавшись во всевозможных чертежах, перечнях и списках, остановил свое внимание на одном из приборов. По идее этот прибор, будучи

доставлен на поверхность упомянутой планеты, должен был определить, есть ли

на ней органическая жизнь, и передать полученный результат по радио на Землю.

Излишне говорить, насколько ценны для науки были бы достоверные данные по

этому вопросу. Но в том-то и дело, что только действительно, по-настоящему

достоверные!. Судя по дальнейшему развороту событий, ход мыслей Королева

привел его именно к этому «но». А за размышлениями, как всегда у него, незамедлительно последовало дело — Главный конструктор дал команду:

— Отладить прибор по полной предпусковой программе, погрузить на газик, вывезти в степь за десять километров от нас и там оставить. Послушаем, что он

будет передавать. .

Выполнить это решение было нетрудно: рыжая, выжженная степь вокруг

космодрома лежала по всем четырем странам света до самого горизонта.

Прибор был отлажен, задействован, погружен на газик, заброшен в степь и

по прошествии положенного времени выдал в эфир радиосигналы, из

расшифровки каковых с полной определенностью следовало, что жизни на Земле

— нет.

И вопрос — по крайней мере для данного пуска — был решен.

Не следует, однако, усматривать в рассказанной сейчас истории один лишь

анекдот в чистом виде: не так уж прост был конструктор злополучного прибора.

Оказывается, следы человеческой цивилизации, да и вообще жизни на нашей

планете, бросаются в глаза не так уж сильно.

В свое время, когда ученые предпринимали первые попытки

фотографирования Земли из космоса, известный американский астроном Карл

Саган докладывал на международном симпозиуме о том, как он попробовал

обработать снимки, сделанные со спутников (если не ошибаюсь, типа «Тирос») аппаратурой с разрешающей способностью более одного километра, 272

с целью определить по ним, есть ли на Земле сознательные существа.

Он пытался обнаружить на снимках что-либо, бесспорно созданное такими

существами. Пытался, но — ничего не обнаружил! Оказалось, например, что, судя по этим снимкам, таких городов, как Нью-Йорк или Париж, просто нет. Река

Сена есть — а города Парижа нет. В том месте, где ему, по данным учебника

географии, полагалось бы находиться, на снимках обнаруживались пятна, практически мало отличавшиеся, скажем, от изображений лесных массивов.

Только в Канаде с трудом удалось найти какие-то прямые линии, оказавшиеся огромными, простирающимися на десятки километров широкими

просеками в местах лесоразработок.

Короче говоря, какой-нибудь марсианин, изучая подобные снимки, наверняка

пришел бы к выводу, что сознательной жизни на Земле нет.

Разумеется, причина такой удивительной и даже несколько обидной для нас

невидимости следов деятельности человека на принадлежащей ему планете — не

принципиального характера. Все дело было в разрешающей способности

фотоаппаратуры, которая со времени исследований Сагана продвинулась далеко

вперед. Нет сомнения в том, что будь в те годы у исследователей такие приборы, как, скажем, многозональный космический фотоаппарат «МКФ-6», с которым

работали на корабле «Союз-22» Валерий Быковский и Владимир Аксенов, —

результаты получились бы совсем другие.

Примерно то же можно сказать и о приборе, о котором у нас шла речь.

Возможно, что требовала усовершенствования его конструкция. Не исключено, что нужно было изменить методику его использования. Но отвергать целиком