Избранное в двух томах. Том 2

подбросить находящемуся на орбите экипажу (кажется, это были В. Коваленок и

А. Иванченков на «Салюте-6») какое-то дополнительное задание. А руководитель

полета А. Елисеев против этого возражал, Сначала спорили между собой, потом

363

«доругивались» в кабинете начальства.., Так вот, рассказывая об этом, Константин Петрович закончил:

— А в общем-то очень правильно, что есть такой фильтр. Кто-то на земле

должен представлять интересы экипажа. Иначе разработчики вроде меня так

загрузили бы экипаж, что у него ни сил, ни времени не хватило бы все

выполнить.. Вот вам и упрямец!.

И. Грекова в повести «Кафедра» с симпатией, хотя и не без иронии, говорит

об умении по-настоящему интеллигентного человека встать на точку зрения

оппонента («признать множественность возможных решений»). Разделяю эту

симпатию. И в рассказанном случае с Феоктистовым — тоже.

. .За столом Государственной экзаменационной комиссии, призванной дать

оценку подготовке первой шестерки наших космонавтов, я оказался соседом

Константина Петровича. К экзаменующимся он относился не то чтобы

придирчиво — нет, конечно, он никого не «топил», —но и случая вполголоса

отметить каждую неточность очередного ответа не упускал. Психологически его

было нетрудно понять: у него даже в сознании не укладывалось, как же это

можно — не знать досконально, до последней тонкости всего, что хотя бы в

малой степени связано с предстоящими нашим слушателям космическими

полетами! Ну, а позднее, когда я узнал о не оставлявшем его стремлении лететь в

космос самому, то подумал, что было в переживаниях Константина Петровича на

этом экзамене нечто от того, что делало его не только судьей, но и немножко, скажем так, соискателем.. Во всяком случае, когда один из отвечавших не сразу

справился с каким-то вопросом (кажется, о ходе изменений перегрузки на

активном участке полета), мой сосед с явным трудом усидел на месте. Но оценки

всем шестерым «мальчикам» выставил отличные. Впрочем, они действительно

отвечали, в общем, уверенно — я уже говорил об этом. . .И вот Феоктистов на

космодроме в преддверии пуска «Восхода». Вообще его фигура здесь привычна; мне, например, даже как-то трудно было бы представить себе космодром, предстартовые обсуждения и совещания, вывоз ракеты, наконец, сам пуск — без

Феоктистова. Но раньше он, кроме всего прочего, учил, проверял, инструктировал, натаскивал других. А сегодня — даже как-то неудобно

устраивать ставшую

364

обязательной предстартовую проверку знания инструкции и усвоения задания им, Феоктистовым, который, можно сказать, каждую букву во всех этих инструкциях

и заданиях если не писал собственной рукой, то уж во всяком случае пропустил

через обработку своим острым, критическим умом!

Да и не в одном «неудобстве» заключалось дело. Просто нецелесообразно это

было бы — экзаменовать Феоктистова. Не говоря уж о том, что не вполне

безопасно. Попробуй задай ему какой-нибудь сильно заковыристый вопрос — а

он возьмет да и посадит в лужу экзаменатора.

Вообще же, надо сказать, относились все окружающие к нему как к

космонавту доброжелательно. Факт его предстоящего полета радовал. Причина

такого отношения, я думаю, заключалась не только в личности Константина

Петровича (хотя и это, конечно, играло немалую роль), но и в том, что он

открывал новый этап развития космонавтики — новую главу, которую можно

было бы назвать «Ученый в космосе». Главу важную прежде всего не для

самоутверждения космической творческой интеллигенции (в этом, насколько я

мог видеть, специальной надобности не было; чувствовала себя космическая

интеллигенция вполне уверенно, да и вообще времена существования

пренебрежительных формулировок, вроде «перепуганные интеллигентики», давно остались позади), но главным образом из соображений чисто практических.

Факт возможности существования и осуществления разумной, заранее

запрограммированной деятельности человека в космосе был доказан первыми

полетами. Теперь наступала пора эти раскрывшиеся возможности реализовать —

начать исследовательскую работу в космосе. Технические, биологические, астрономические и многие другие исследования требовали

высококвалифицированных — а значит, поскольку, как установил еще Козьма

Прутков, нельзя объять необъятное, — достаточно специализированных

исполнителей.

Сейчас мы знаем имена многих космонавтов — кандидатов наук. А

космонавты К. П. Феоктистов я А. С. Елисеев — доктора технических наук, Г. М.

Гречко — физико-математических. Наверное, пока эта книжка выйдет в свет, появятся новые космонавты — обла-365