Избранное в двух томах. Том 2

устаревшими самолетами — теми самыми И-шестнадцатыми и «Чайками», которые в Испании, особенно поначалу, проявили себя отлично, на Халхин-Голе

— удовлетворительно, от силы — хорошо, но сейчас, в преддверии большой

войны, явно нуждались в замене.

Их и заменяли: перевооружение нашей авиации уже началось — недаром так

интенсивно шли испытания и доработки «мигов», «яков» и «лагов», — но, к

сожалению, именно только началось.

«До 80 процентов общей численности самолетов, имевшихся у нас к началу

войны, уступали однотипным самолетам фашистской Германии по своим летно-техническим данным», — писал впоследствии главнокомандующий Военно-Воздушными Силами Главный маршал авиации К. А. Вершинин.

Еще беднее новой материальной частью была истребительная авиация, выделенная специально для противовоздушной обороны страны: в первые

месяцы войны, она имела до 90 процентов самолетов устаревших типов. Так что, оказывается, авиация ПВО Москвы по сравнению и с Военно-Воздушными

Силами в целом, и

20

особенно по сравнению с авиацией ПВО, предназначенной для прикрытия

других, менее важных тыловых пунктов страны, была еще в сравнительно

выгодном положении — в ее составе, судя по данным журнала боевых действий

6-го авиакорпуса, по состоянию на 30 июня сорок первого года устаревших

самолетов было «всего» 55 процентов.

Обидно много оказалось в те дни такого, чего мы чуть-чуть не успели. По

крайней мере — в авиации. Не знаю даже, что досаднее — чистое упущение, недомыслие, неожиданно для всех обнаружившееся с началом войны, или такая

вот вещь, о которой подумали, предусмотрели, приняли верное решение, начали

уже делать.. и вот — не успели вовремя доделать!

Именно так получилось с перевооружением нашей авиации на новые типы

самолетов в сорок первом году. Если вдуматься, в самом факте цикличности

колебаний уровня боевой техники ничего противоестественного нет. Более того

— по существу такая цикличность вполне закономерна. Завершив очередную

замену устаревших самолетов, танков, орудий на новейшие, любая страна

некоторое время пожинает плоды этой замены — располагает наиболее

совершенным техническим оснащением своей армии. Но предпринимать такое

дело чересчур часто — невозможно: на это никаких ресурсов самой богатой

державы не хватит. В результате через некоторое время отличная техника

превращается в хорошую, а затем — и в удовлетворительную. Чередования пиков

и провалов этой сложной периодической кривой в разных странах, естественно, не совпадают. И, надо думать, гитлеровцы, нападая на нас, конечно, кроме всего

прочего, учитывали и тот факт, что в отношении оснащения боевой техникой

наша армия (и в частности авиация) едва вышла из очередной нижней точки и

только-только пошла на подъем.

Правда, была в этом, как оно ни покажется на первый взгляд странным, и

своя положительная сторона: в новых самолетах заключались широкие

потенциальные возможности последующей модификации. В немецких же

самолетах, созданных несколькими годами раньше, эти возможности были уже в

значительной степени реализованы и исчерпаны. Где-то с середины войны это

обстоятельство стало работать в нашу пользу — способствовать успеху в

техническом соревновании с противником.

21

Но то было потом. А пока, в начале войны, положение оставалось сложным.

Это чувствовалось повсюду — чувствовалось и в частях истребительной

авиации Московской зоны ПВО. Новых самолетов было еще очень мало, не

многие полки успели получить их, а в получивших далеко не все летчики

освоили даже дневные полеты на этих машинах, не говоря уже о значительно

более сложных, ночных. А между прочим, налетов противника следовало

ожидать именно ночью. .

В донесении командованию ПВО Московского военного округа командир

нашего корпуса И. Д. Климов и И. А. Кобяшов — тогда еще начальник штаба

корпуса — докладывали, что на 1 июля сорок первого года из 494 летчиков

корпуса подготовлены для боевой работы 417, в том числе ночью — 88, а ночью

на истребителях новых типов — восемь.. Восемь!.

В этом же донесении Климов и Кобяшов писали а о некомплекте боевых

самолетов, и о неудовлетворительности имевшихся средств связи между

командным пунктом ПВО и аэродромами («связь только проволочная, в одну

цепочку, что, безусловно, ненадежно обеспечивает управление частями»), и о

неполноценности сети аэродромов («большинство из них не отвечает

требованиям для полетов истребителей»), и о том, что на девяти действующих

аэродромах имеется всего пять аэродромных радиостанций, и о многом другом, чего остро не хватало корпусу для надежного выполнения своих задач.

Положение требовало принятия решительных мер, и, к чести командования

нашей авиации, такие меры были приняты.