Избранное в двух томах. Том I

Когда вся эта история стала известна Рублеву, он пришел в ярость — в полку уже давно не случалось чего-либо подобного. Хотя очковтирательство было обнаружено лишь в одном взводе, у Макарычева, Рублев приказал считать недействительными результаты стрельб по всему батальону Левченко. Того это, естественно, не только огорчило, но и обидело, характер-то у Левченко — порох. Но в характере Бакрадзе, которому Левченко в свою очередь предъявил претензии, почему тот допустил в своей роте такую подтасовку, пороха еще больше, чем у Левченко. Все свои гневные эмоции Бакрадзе обрушил на Макарычева. Ну, а после того, как на экстренном комсомольском собрании виновным было воздано должное, на них наложил взыскание и комбат, сочтя, что взысканий, какие им может дать комвзвода за такие прегрешения, будет маловато. Словом, сработала, как это бывает в подобных случаях, цепная реакция.

Реакция, в общем, верная. В армии один отвечает за всех, особенно если этот один — старший, и все отвечают за одного, тем более если он самый младший.

Макарычеву, конечно, пришлось переживать больше, чем Левченко или Бакрадзе. Бедняга лейтенант за последнее время надеялся, и не без оснований, что его взвод займет одно из передовых мест в полку, и вот ложка дегтя неприятностей внезапно ввалена в бочонок меда похвал, который Макарычев уже видел перед глазами и готовился разделить со своими подчиненными.

Но одной ложки дегтя судьбе лейтенанта Макарычева, видимо, показалось мало. Получилось как-то так, без чьего-либо умысла, а просто в соответствии с заранее составленным графиком офицерских дежурств, что именно в тот день, когда взводу Макарычева были назначены повторные стрельбы с ходу, сам он оказался помощником дежурного по полку и не смог перед выходом на стрельбы быть в своем взводе — ни проверить, ни поговорить. Подменить же Макарычева не догадались.

Изнывая от тревоги за то, как пройдут повторные стрельбы, Макарычев не вытерпел и, без ведома дежурного, на его машине примчался на полигон. Взводу Макарычева было назначено стрелять не первым, и он все-таки успел поговорить со своими солдатами. Но пожалуй, лучше бы не говорил. Боясь, как бы стрельбы не прошли плохо, он начал нервозно «накачивать» солдат, которым предстояло стрелять, и вольно или невольно заразил их своей нервозностью, вместо того чтобы вселить уверенность. Сев в один из бронетранспортеров за минуту до выхода того на линию огня, он так усиленно наставлял пулеметчика, что парень, когда пришло время стрелять, был уже вконец взвинчен тем, что рядом — лейтенант, все время твердивший: «Смотрите у меня! Промажете — взводу позор, а вам — больше всех!» Ну, и промазал солдат…

Взводу Макарычева стрельбы зачли, но оценка по той причине, что этот самый солдат пустил пули мимо, была снижена. Ох и казнил себя Макарычев, что так «помог» своему подчиненному! А вдобавок Макарычеву досталось за то, что он без спроса умчался с дежурства на стрельбы.

В общем, хотел Макарычев как лучше, а получилось — как хуже. Но самое худое не в том, что он оставил дежурство, и не в том, что «занервированный» им пулеметчик плохо выполнил упражнение по стрельбе, и даже не в том, что новые стрельбы были перед тем назначены уже всему батальону, они могли быть назначены и без всякого ЧП. Самое скверное в том, что в полку обнаружились обман и круговая порука — пусть в небольшом масштабе, только в одном взводе, даже в одном расчете, но обнаружились. А раз это так — нужна профилактика во всеобщем масштабе.