Избранное в двух томах. Том второй

Совсем недавно мы впервые увидели книгу на пальмовых листьях, а сейчас перед нами многочисленные полки, сплошь заставленные такими книгами. Целая историческая и искусствоведческая библиотека трех-четырехвековой давности. В этом ворохе листьев, нанизанных на нитки, — кладезь опыта и мудрости. Узнаем, что эта уникальная библиотека собрана одним человеком, умершим в сороковых годах. Его звали доктор Сваминатхан. Он объехал на своем велосипеде весь Тамилнад, собирая отдельные рукописи по деревням и городкам штата.

— Вот он, — с волнением и гордостью говорит молодой сотрудник библиотеки, показывая нам фотопортрет широколицего очень смуглого человека. Абсолютная белизна его волос и бороды придает портрету сходство с негативом.

Молодому сотруднику очень хочется подробно объяснить нам технику письма на пальмовых листьях. Сначала листья высушивают до определенной степени, потом шилом прокалывают на них буквы. Через какое-то время проколы темнеют и выглядят как буквы, написанные обычными чернилами.

Остальные сотрудники ревниво следят за изложением, вставляя то и дело свои дополнения. Каждый жаждет как можно подробнее познакомить гостей с явлениями национальной культуры своей страны. Они так стараются, словно именно от нас зависит их международное признание.

Это так трогательно и так понятно, если вспомнить о столетиях колониального унижения, которому подвергался этот талантливый народ. Это только естественное желание донести до людей хоть часть того, что было создано тысячелетиями, доказать, что бесчеловечная судьба этой страны не помешала ей создать самобытную культуру, во многом не уступающую античной, культуру, человечную до самой глубины.

...Сегодня после обеда предстоит пресс-конференция. О ней мы говорили накануне вечером с нашим генеральным консулом и с корреспондентом «Правды» по Южной Индии и Цейлону Вениамином Шурыгиным. В этой беседе раскрылись кое-какие местные проблемы, стала более цельной картина общего положения в штате. Что касается собственных проблем, то тут консула волнует больше всего вопрос о языке. Владение тамильским языком — это путь к умам и сердцам народа. Конечно, здесь все владеют английским, но чужестранец, говорящий по-тамильски, уже вроде и не чужой. Кроме того на тамильском языке существует богатая древняя литература, почти не переведенная у нас. Это относится и к другим языкам южной Индии — телугу и малаялам. Между тем у нас, в СССР, готовят кадры для Индии лишь по языкам хинди, урду и бенгали. Только сейчас приступили к подготовке кадров по языкам тамили и телугу в Московском и Ленинградском университетах.

Наш консул полушутливо высказывает опасение, что, начав это дело, мы, как это нередко у нас бывает, потеряем масштабы и наготовим столько специалистов, что их некуда будет девать.

Однако время близится к началу пресс-конференции. В ресторанном зале нашей гостиницы уже сервирован чай. Памятуя о предупреждениях, полученных в нашем консульстве (смотрите, вас могут атаковать справа сотрудники некоторых газет! Будьте готовы!), я в своем вступительном слове (каюсь!) усиленно занимался тем, что у казахов называется «подкладывать под бочок словесные подушки». То есть вообще-то я был совершенно искренен, когда говорил об исконном интересе наших народов к Индии, о нашей любви к индийской литературе, когда высказывал сожаление по поводу недостаточного нашего знакомства со своеобразной богатой культурой народов юга этой страны. Но форма выражения всех этих правильных мыслей была несколько гиперболической, комплиментарной. Мои товарищи в своих выступлениях тоже усиленно подкладывали «словесные подушки». В результате такого переслащения конференция оказалась пресной, не очень содержательной. Куда большее удовлетворение мы получили бы от столкновения мнений, от активной борьбы за свое мировоззрение.

В связи с этим вспоминаю выразительную казахскую поговорку: «Разве так тебя просили пугать?» Ее в данном случае можно бы перефразировать: «Разве так тебя просили агитировать?»

Ну, ничего. Это все еще будет. А зато пока мы получили право начать отчет о пресс-конференции знаменитой сакраментальной формулой о «теплой дружеской обстановке». Особенно патриархально «закруглил» разговор редактор какой-то мусульманской газеты — почтенный старец в белом бешмете, в турецкой феске, с острой бородкой и длинным носом на маленьком продолговатом лице. Ни дать ни взять — старый татарский мулла из Казани! Он клятвенно заверил нас в крепкой дружбе, обрамив свои клятвы витиеватыми комплиментами в восточном стиле.

* * *

Словесная дуэль. У писателей Тамилнада.

Зато реванш был дан на другой день, во время встречи в Обществе индийско-советской дружбы. Тут, мне. кажется, нам удалось попробовать свои возможности в смысле не только утверждения, но и активного отстаивания своих взглядов.