Избранные произведения. т.1

О ЧЕСТИ, СТЫДЕ И БЕССТЫДСТВЕ

Теперь мы так же кратко скажем о чести, стыде и бесстыдстве.

Первая представляет собой известный род радости, которую

испытывает каждый, замечая, что его деятельность уважается и

восхваляется другими, не имеющими при этом в виду какой-либо

пользы или выгоды.

Стыд есть известная печаль, возникающая в человеке, когда он

видит, что его поступки презираются другими, не имеющими в виду

какой-либо выгоды или вреда.

Бесстыдство есть не что иное, как лишение или отказ от стыда не

на основании разума, но или от незнания стыда, как у детей, дикарей

и т.д., или от того, что человек, к которому относились очень

пренебрежительно, решается на все без разбора.

Таким образом, зная эти аффекты, мы знаем также заключенные в

них суету и несовершенство. Ибо честь и стыд, как сказано при их

определении, не только бесполезны, но вредны и гибельны,

поскольку они основаны на самолюбии и заблуждении, что человек

является первой причиной своих действий и потому заслуживает

похвалы и порицания.

Этим я не хочу сказать, что среди людей надо жить так, как вдали

от них, где честь и стыд не имеют места; напротив, я согласен, что

мы можем пользоваться ими ради пользы людей, с целью

исправления их и даже делать это, ограничивая нашу собственную

свободу (вообще совершенную и дозволенную). Например, если

человек носит дорогую одежду, чтобы пользоваться уважением, то он

ищет чести, происходящей из себялюбия, не обращая внимания на

своего ближнего. Если же кто-либо видит, что его мудрость,

благодаря которой он мог бы быть полезным ближним, презирается и

топчется ногами, потому что он носит дурное платье, тот сделает

хорошо, если с целью помочь им наденет платье, которое не

отталкивает их, и, став таким образом похожим на своих ближних,

привлечет их на свою сторону.

Что касается бесстыдства, то оно оказывается таким, что для нас

достаточно его определения, чтобы видеть его безобразие, и этого

для нас довольно.

132

 

ГЛАВА XIII

О БЛАГОСКЛОННОСТИ, БЛАГОДАРНОСТИ

И НЕБЛАГОДАРНОСТИ. О СКОРБИ

Теперь пойдет речь о благосклонности, благодарности и

неблагодарности. Что касается первых двух, то они представляют

собой склонность души желать и делать нечто хорошее своему

ближнему. Я говорю «желать», если тому, кто сделал добро, в свою

очередь делается добро; я говорю «делать», если мы сами получили и

приняли какое-либо добро.

Я знаю, что обычно все люди считают эти аффекты хорошими,

тем не менее я осмеливаюсь сказать, что в совершенном человеке они

не могут иметь места. Ибо совершенного человека побуждает помочь

своему ближнему только необходимость, а не другая причина.

Поэтому он в гораздо большей степени чувствует себя обязанным

помочь даже самому последнему безбожнику, если видит его в

большом несчастье и нужде.

Неблагодарность есть пренебрежение благодарностью, точно так

же, как бесстыдство — пренебрежение стыдом, и притом без всякого

разумного соображения, а лишь как следствие жадности или

слишком большого себялюбия. Поэтому она не может иметь места в

совершенном человеке.

Скорбь — последнее, о чем мы будем говорить в рассуждении о

страстях; этим мы закончим. Скорбь есть известный род печали,

возникший из соображения добра, которое мы потеряли без надежды

снова получить его. Она показывает нам наше несовершенство, так

что, рассмотрев ее, мы тотчас признали ее дурной. Ибо мы уже выше

доказали, что плохо привязываться и прикрепляться к вещам,

которые легко могут быть потеряны и которых мы не можем иметь по

желанию. А так как она есть некоторый род печали, то мы должны

избегать ее, как мы уже выше заметили, говоря о печали.

ГЛАВА XIV

О ХОРОШЕМ И ДУРНОМ В СТРАСТЯХ

Таким образом, я думаю, что уже достаточно показал и доказал,

что только истинная вера или разум ведут нас к познанию добра и

зла. Если мы покажем, что первая

133

 

и главная причина всех этих аффектов — познание, то станет ясным,

что, правильно пользуясь своим рассудком и разумом, мы никогда не

впадем в какую-либо страсть, которой следует избегать. Я говорю

«своим рассудком», так как не думаю, что один только разум

способен избавить нас от всего этого, как мы докажем это ниже в

своем месте.

Однако здесь следует заметить как нечто превосходное по

отношению к страстям следующее: мы видим и находим, что все

хорошие страсти имеют такой характер и природу, что мы не можем

без них существовать и сохраняться, и они как бы принадлежат нам

существенно, как любовь, желание и все, что свойственно любви.

Но дело обстоит совершенно иначе с теми, которые дурны и

должны избегаться нами, так как мы без них не только можем

существовать, но именно тогда только, когда освободились от них,

становимся такими, какими должны быть.

Чтобы во все это внести еще больше ясности, надо заметить, что

основание всего хорошего и дурного есть любовь, направленная на

определенный объект. Ибо, если мы не любим объект, который