Избранные произведения. т.1

отсюда следует, что прежде, чем наши желания направятся на нечто

внешнее, в нас

136

 

является решение, что это нечто хорошее; утверждение это, или,

говоря общее, мощь утверждать и отрицать, называется волей *.

Таким образом, дело сводится к тому, является ли у нас это

утверждение добровольно или принудительно, т.е. утверждаем ли мы

что-либо о вещи или отрицаем без принуждения со стороны какой-

либо внешней причины. Но мы уже доказали, что вещь, которая не

объясняется сама собой и чье существование не принадлежит к ее

сущности, необходимо должна иметь внешнюю причину и что

причина, которая должна нечто произвести, должна произвести это

необходимо. Отсюда затем должно следовать, что желать ** в

особенности то или другое,

__________________

* Таким образом, воля в смысле утверждения или решения отличается от

истинной веры тем, что она распространяется также на то, что в действительности

нехорошо, именно потому, что убеждение не таково, чтобы ясно обнаружить, что

иначе не может быть, как это имеет место и должно быть в истинной вере, ибо из нее

возникает только хорошее желание.

Но она отличается также от мнения тем, что она иногда может быть

безошибочной и надежной, что не имеет места во мнении, которое состоит в том, что

она предполагает и считает вероятным.

Поэтому ее можно было бы назвать верой, ввиду того что она может также идти

надежно, и мнением, ввиду того что она подвержена заблуждению.

** Достоверно, что особенная воля должна иметь внешнюю причину, которая

вызывает ее; ибо, так как существование не принадлежит к ее сущности, она

необходимо должна возникать благодаря существованию чего-либо другого.

Если скажут, что идея причины, производящей особенную волю, не есть идея, а

сама воля в человеке, а рассудок есть причина, без которой воля ничего не может, так

что воля и рассудок считаются неограниченными не как мысленные сущности, а как

реальные существа, то, по моему мнению, при внимательном рассмотрении они все

же представляют собой общие понятия, и я не могу приписать им ничего реального.

Но даже в этом случае надо признать, что воление есть модификация воли, а идея —

модификация рассудка; следовательно, рассудок и воля суть различные и реально

разнородные субстанции. Ибо видоизменяется субстанция, а не самый модус. Если

же скажут, что душа управляет этими двумя субстанциями, тогда окажется третья

субстанция. Но это делает все эти вещи столь запутанными, что невозможно иметь о

них ясное и отчетливое понятие. Ибо если идея находится не в воле, а в рассудке, то

по правилу, что модус одной субстанции не может переходить в другую, в воле не

может возникнуть любви, так как противоречиво желать чего-либо, о чем

способность желания не имеет идеи.

Если скажут, что благодаря связи воли с рассудком она усматривает то же, что

познает рассудок, и поэтому так же любит, то

137

 

утверждать или отрицать то или другое особенное о вещи — это,

говорю я, также должно зависеть от внешней причины согласно

данному нами определению причины, которое заключается в том, что

она не может быть свободна.

Возможно, что это не удовлетворит многих, которые больше

привыкли занимать свой рассудок entia rationis (мысленными

сущностями), чем отдельными вещами, существующими в

действительности в природе, и потому рассматривают ensrationis

(мысленную сущность) не как таковую, но как ens reale (реальное

существо). Ибо так как человек имеет то одну, то другую волю, то он

делает из нее в своей душе всеобщий модус, который он называет

волей, точно так, как он образует идею человека из [представлений]

того и другого человека. А так как он недостаточно различает

действительные существа от мысленных сущностей, то получается,

что он рассматривает мысленные сущности как вещи, действительно

су-

__________________

можно возразить: так как усматривайте — то же понятие, а именно неясная идея, то

оно также модус познания. Но из предыдущего следует, что этого не может быть в

воле, если бы даже существовала такая связь души и тела. Допустим, что душа

связана с толом, по обычному учению философов, однако тело никогда не чувствует,

а душа не имеет протяжения. Ибо тогда химера, в которой мы объединим две

субстанции, сможет быть единой, что ложно.

Если скажут, что душа управляет как рассудком, так и волей, то это непонятно,

так как при этом, по-видимому, отрицают, что воля свободна, что противоречит их

утверждению. Так как я не намерен приводить все, что я имею против учения о

созданной конечной субстанции, то в заключение я покажу еще вкратце, что свобода

воли вовсе не согласуется с непрерывным творением; а именно: в боге требуется

одно и то же действие как для того, чтобы поддержать существование чего-либо, так

и для того, чтобы творить его, в противном случае вещь не могла бы существовать

ни мгновения. Если это так, то вещи ничего нельзя приписать, но надо сказать, что

бог сотворил ее так, как она есть; ибо, так как она не имеет силы сохранить себя,