Избранные произведения. т.1

пока существует, то она еще менее способна произвести нечто сама по себе. Если бы

кто-либо сказал, что душа производит воление сама по себе, то я его спрошу, какою

силой? Не той, которая существовала, так как ее уже нет; и не той, которую она

имеет теперь, так как душа не имеет силы, которой она могла бы существовать или

продолжаться хоть одно мгновение, ибо она. непрерывно творится. Таким образом,

нет вещи, которая имела бы какую-либо силу сохранить себя или произвести нечто,

и не остается ничего иного, как заключить, что один бог — действующая причина

всех вещей, есть и должен быть ею, и все воления зависят от него.

138

 

ществующие в природе, и, таким образом, считает себя причиной

некоторых вещей, как это нередко случается при обсуждении

предмета нашего исследования. Ибо если спросить кого-либо,

почему человек хочет то или другое, то отвечают: потому что он

имеет волю. Но так как воля, как сказано, только идея желания того

или иного и потому лишь модус мышления (мысленная сущность), а

не реальное существо, то ею ничего не может быть создано, nam ex

nihilo nihil fit (ибо ничто не происходит из ничего). Поэтому, так как

мы доказали, что воля не есть вещь в природе, но лишь фикция, то я

думаю, что нечего и спрашивать, свободна ли она или нет.

Я говорю здесь не о всеобщей воле, которая, как мы доказали, есть

модус мышления, но об особенной воле желать то или другое,

каковое воление некоторые превратили в утверждение или

отрицание. Каждому, кто обратит внимание на сказанное нами, это

будет ясно. Ибо мы сказали, что понимание есть простое страдание,

т.е. восприятие сущности и существования вещей в душе, так что мы

сами никогда не утверждаем и не отрицаем ничего о вещи, но сама

вещь утверждает или отрицает в нас нечто о себе.

Может быть, некоторые не согласятся с этим, так как им кажется,

что они могли бы утверждать или отрицать о вещи нечто иное, чем

им известно. Но это происходит от того, что они не имеют

представления о понятии, которое душа имеет о вещи без слов или

вне их. Мы, конечно, можем, если существуют причины,

побуждающие нас к этому, сообщать другими словами или иными

средствами о вещи нечто иное, чем мы знаем о ней. Но мы никогда не

достигнем ни словами, ни иными средствами того, чтобы чувствовать

вещи иначе, чем мы их чувствуем. Это невозможно и ясно всем тем,

кто, не пользуясь словами или другими способами, обращает

внимание на свой разум.

Может быть, некоторые возразят на это: если не мы, а только сама

вещь утверждает или отрицает в нас о себе, то может утверждаться

или отрицаться лишь то, что согласуется с вещью, и поэтому не

может быть лжи. Ибо мы объяснили ложь как утверждение (или

отрицание) чего-либо о вещи, что не согласуется с нею, т.е. что вещь

утверждает или отрицает не сама по себе. Но я думаю,

139

 

что если мы обратим внимание на то, что мы только что сказали об

истине и лжи, то найдем уже достаточный ответ на это возражение.

Ибо вы сказали, что объект есть причина того, что утверждается или

отрицается о нем, истинно ли это или ложно; именно, ложь состоит в

том, что если мы воспринимаем нечто об объекте, то мы часто

воображаем (несмотря на то, что мы мало заметили в нем), что весь

объект утверждает или отрицает это о себе в целом; это большею

частью происходит у слабых душ, которые благодаря легкому

действию объекта образуют в себе поверхностный модус или

поверхностную идею, не имея сверх того никакого утверждения или

отрицания.

Наконец, нам могут еще возразить, что есть много вещей, которые

мы хотим или не хотим, как, например, утверждать нечто о вещи или

не утверждать, говорить или не говорить истины и т.д. Но это

происходит от того, что желание недостаточно отличается от воли.

Ибо воля у тех, кто принимает ее, есть лишь произведение разума,

при помощи которого мы утверждаем или отрицаем нечто о вещи, не

обращая внимания на то, хороша ли вещь или Дурна.

Но желание есть форма души, при которой она стремится

обладать чем-либо или действовать на вещь, принимая во внимание

то хорошее или дурное, что наблюдается в вещи; так что желание

остается еще после утверждения или отрицания нашего о вещах,

именно после того, как мы нашли или решили, что вещь хороша.

Последнее, по их утверждению, и есть воля, тогда как желание — это

склонность, получаемая нами потом для ее достижения, так что, по

их собственному утверждению, воля может быть без желания, но

желание не может быть без воли, которая должна ему

предшествовать.

Все действия, о которых мы выше говорили (так как они

совершаются разумом под видом добра или устраняются разумом под

видом зла), могут быть подведены под склонность, называемую

желанием; только в совершенно не собственном смысле слова они

могут быть названы волей.

140

 

ГЛАВА XVII

О РАЗЛИЧИИ МЕЖДУ ВОЛЕЙ И ЖЕЛАНИЕМ

Теперь ясно, что мы не имеем воли для утверждения идя

отрицания. И потому рассмотрим правильное и истинное различие

между волей и желанием или в чем состоит воля, называемая по-

латыни «vohmtas».

По определению Аристотеля, желание есть род, обнимающий два