Избранные произведения. Том I

это сделать посредством разума. Затем мы будем дальше говорить о

нашей любви к богу.

Д

оказательство того, что есть тело в природе, не может составлять

трудностей для нас после того, как мы знаем, что бог существует и

каков он. Мы определили его как существо с бесконечными

атрибутами, из которых каждый бесконечен и совершенен. Так как

протяжение есть атрибут, который, как мы показали, бесконечен в

своем роде, то оно неизбежно должно быть также атрибутом

бесконечного существа. А так как мы уже доказали, что это

бесконечное существо существует, то отсюда вытекает, что этот

атрибут также существует.

Т

ак как мы сверх того доказали, что кроме бесконечной природы нет и

не может быть никакого существа, то, очевидно, что это действие

тела, благодаря которому мы замечаем его, может происходить

только от самого протяжения, а не (как некоторые утверждают) от

чего-

__________________

истинное познание, освобождает нас от них. Без него невозможно избавиться от

них, как будет показано впоследствии, в главе XXII. Не является ли это именно

тем, о чем другие так много говорят и пишут под другим названием? Ибо кто не

видит, как удобно мы можем разуметь под мнением грех, под верой закон, указывающий на грех, а под истинным знанием благодать, освобождающую нас

от греха.]

*

[Надо разуметь: если мы имеем основательное познание о добре и зле, истине и

лжи, то тогда невозможно быть подверженным тому, из чего возникают страсти, ибо когда мы знаем и наслаждаемся лучшим, то худшее не имеет власти над

нами.]

145

либо иного, обладающего протяжением эминентным образом, ибо, как мы уже доказали в главе I, ничего такого нет.

П

оэтому надо заметить, что все действия, которые, как мы видим, необходимо зависят от протяжения, должны быть приписаны этому

атрибуту, как это обстоит с движением и покоем. Ибо если бы в

природе не было силы, способной производить эти действия, то они

были бы невозможны (хотя бы у природы было много других

атрибутов). Ибо, когда нечто должно снова вызвать нечто, в первом

должно быть нечто такое, благодаря чему оно в большей степени

способно произвести последнее, чем это способно сделать что-либо

другое.

Т

о же самое, что мы говорили здесь о протяжении, мы скажем также о

мышлении и обо всем, что существует.

Д

алее, надо заметить, что вообще в нас нет ничего такого, чего бы мы

не имели возможности познать. Поэтому, если мы открываем в себе

только действия мыслящей вещи и действия протяжения, то мы

можем с уверенностью сказать, что в нас больше ничего нет.

Н

о, чтобы ясно понимать действия этих обоих [атрибутов], рассмотрим каждый из них отдельно, а потом оба вместе, а также как

действия одного, так и другого.

Р

ассматривая одно только протяжение, мы заметим в нем только

движение и покой, из которых мы затем найдем все действия, вытекающие из них. Эти два модуса * в теле таковы, что нет ничего

другого, что могло бы их изменить, кроме их самих. Так, например, если камень находится в покое, то невозможно, чтобы он двигался

силою мышления или чего-либо иного; но он может быть приведен в

движение, когда другой камень, движение которого больше его

покоя, двигает его. Точно так же движущий камень придет в покой

лишь под влиянием чего-либо иного, менее подвижного. Отсюда

следует, что никакой модус мышления не может сообщить телу ни

движения, ни покоя.

О

днако согласно тому, что мы воспринимаем в себе, может случиться, что тело, имеющее движение в одну сторону, несмотря на это, уклоняется в другую. Так, если я протягиваю руку, то позволяю, таким образом,

__________________

*

[Два модуса, так как покой не есть ничто.]

1

46

жизненным духам, не имевшим еще соответственного движения, направиться в эту сторону, однако не всегда, но смотря по форме

жизненных духов, как будет показано ниже. Другой причины этого

нет и не может быть, кроме той, что душа как идея этого тела так

связана с ним, что она и это тело вместе образуют единое целое.

Г

лавное действие другого атрибута есть понятие о вещи, так что, смотря по тому, как он понимает ее, возникает любовь или ненависть

и т.д. Но так как это действие не приносит с собой протяжения, то

оно не может быть приписано последнему, а лишь мышлению, так

что причины всех перемен, возникающих в этом модусе, надо искать

не в протяжении, но только в мыслящей вещи; мы можем это

заметить в любви, уничтожение или пробуждение которой должно

быть вызвано самим понятием; это же, как было сказано, происходит

или от того, что мы замечаем в объекте нечто дурное, или от того, что мы узнаем нечто лучшее.

К

огда же эти атрибуты действуют друг на друга, то у одних возникают