Избранные произведения. Том III

Собрав выбранный Молчуном материал, они вместе принесли его во дворик, и невольник без задержки принялся размечать принесенное куском мела, определяя места будущих распилов и кройку холста.

Пока Рулоф ходил за инструментами, разметка была закончена.

— Откуда же в тебе столько премудрости, Молчун? — в который раз поразился смотритель. — Я не удивлюсь, если ты и в кузнечном деле понимаешь…

— Я понимать железо, понимать дерево. Я везде понимать… Но кто я быть — я не понимать, — ответил Молчун, не прерывая работы.

— Но это ж невиданное дело, другие и одно ремесло годами постигают, а ты все разом умеешь. Даже солдат прелата отвадил, а ведь мог их и вовсе порешить! Ведь мог?

Рулоф даже взмок от таких открытий и, сняв шапку, вытер ею лицо.

— Удивительное дело!

— Не очень удивительное, — ответил Молчун, подкручивая винт на лучковой пиле. — Я стар-мастер.

— Стар-мастер? — переспросил Рулоф.

— Да.

— А что это означает?

Молчун выпрямился и немного удивленно посмотрел на Рулофа.

— Этого я не понимать, — признался он.

— Но ты же сам сказал — я все могу, потому как стар-мастер…

— Я говорить, но я не понимать. Это далеко у меня назад, будем ждать.

Молчун вздохнул и сделал пилой на сосновой доске наметку.

— А ты говорить — побежать…

— Ну ладно. — Рулоф решил сменить тему. — Работай. Ты чего хочешь собрать-то, просвети меня темного?

— Я хочу собрать сюда ветер и дать воздух, чтобы чистый. Чтобы скоатина мочь делать много.

— Ага… — кивнул Рулоф и чуть было не спросил: а ты тогда что делать будешь?

Но Молчун продолжил и сам ответил на незаданный вопрос:

— Пока скоатина мочь делать много, я мочь строит еще машина…

— И что же это будет за машина?

— Чтобы ветер крутить. Здесь крепкий ветер. — Молчун махнул куда-то на северо-запад и основательно взялся за дело, принявшись пилить, строгать, делать коловоротом дырки и готовить шипы.

Оставив его, Рулоф отправился по своим делам, а когда вернулся, Молчун уже прилаживал на каменный забор первые детали большой рамы.

Пока что конструкция выглядела для Рулофа непонятной, но он решил подождать с расспросами и посмотреть, что же из этого выйдет дальше.

Готовясь к обеду, он зарубил старую, переставшую нестись курицу и из ее потрохов сварил похлебку — для себя и Молчуна. О том, чтобы кормить такого ценного работника брюквой или кукурузой, не могло быть и речи.

Трапеза происходила в полной тишине тут же, на строительной площадке. Ворот оставался недвижимым, и серной водой во дворике почти не пахло. Молчун доел похлебку, вычистил куском хлеба свою плошку и, вернув ее Рулофу, благодарно кивнул. Затем поднялся с каменного пола, посмотрел на раму и без раскачки взялся натягивать на нее выкроенный холст.

Рулоф собрал посуду и стал подниматься по лестнице. На самом верху у самой хижины он обернулся и посмотрел на дворик.

Если бы он женился лет в двадцать пять, у него уже мог быть такой сын. Может, не такой высокий и сильный, но все же хоть какая-то поддержка на старости лет. Что толку быть вольным, если ты одинок?

Глава 11

С дороги донесся звон колокольчиков, и Рулоф узнал «голос» экипажа интрессы Амалии.

Поставив посуду на крыльцо и подхватив шапку, он сбежал на ярус и помчался к калитке, чтобы встретить важную гостью.

Теперь уже Рулоф не радовался визиту Амалии, поскольку последний ее приезд принес ему много неприятностей. Не знал смотритель, чего от нее ждать и в этот раз, а вдруг она уговорила отца уничтожить Молчуна? Что тогда?

Экипаж Амалии и ее свита остановились ярдов на пятьдесят дальше обычного места, и Рулофу, подхватив полы халата, пришлось бежать им навстречу, чтобы продемонстрировать молодой хозяйке свое уважение.

Соскочивший с козел слуга не успел разложить выдвижную ступеньку, и Амалия обошлась без нее.

Опоздавший слуга замер, ожидая гнева госпожи, та фыркнула и ударила его по голове коротким стеком. Сегодня ее раздражало абсолютно все, и, не дожидаясь телохранителей, она зашагала навстречу Рулофу, начавшему кланяться ей издалека.

— Здравствуйте, ваша светлость! Очень рад вас видеть!

— Ну что, старый интриган, тебе удалось переубедить моего отца?

— В чем переубедить, ваша светлость? — сыграл испуг Рулоф, останавливаясь и прижимая руки к груди.

— Я попросила уничтожить эту вонючую гадость, эту зловонную яму, и отец согласился со мной, а ты его отговорил!

— Я никого не отговаривал, ваша светлость. Утром здесь были гвардейцы и пытались увести Молчуна, но он им не дался. Вот и все. Неужели вы думаете, что я, нижайший из ваших слуг, почти что раб, дерзну о чем-то спорить с его светлостью прелатом Гудрофом?

— Вот и знай свое место, а то пожалеешь! — прошипела Амалия, заставив Рулофа содрогнуться. Та ли это девочка, которую он знал столько лет и вместе с которой радовался ее первым успехам в росписи шелковых рамок?

— Его светлость сам принял такое решение! — воскликнул Рулоф, обгоняя телохранителей и забегая перед интрессой.