Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Начал падать снег, мягкий, теплый, в воздухе послы шался шелест. К метели, подумал я, кто бы мог предвидеть. Ни я, ни мой барометр еще сутки назад даже не подозревали этого. Я покинул свой приют и побрел дальше через болота и равнины, опять настал полдень, снег все шел. Приют мой оказался хуже, чем я предполагал, правда, там хватило веток для постели и было не холодно, но весь дым от костра относило в мою сторону, и у меня першило в горле.

После обеда я нашел место поудобнее - большую уютную пещеру со стенами и потолком. Здесь хватит места и для меня, и для моего костра, а дым будет выносить наружу. Я одобрительно кивнул и обосновался в пещере, хотя было еще светлым-светло, и я отчетливо видел горы, и долины, и остроконечную скалу прямо передо мной, в нескольких часах ходьбы. Но все же я кивнул так, словно достиг цели, и принялся таскать валежник и устраиваться на ночь.

Ах, как уютно я здесь себя чувствовал. Нет, я не зря кивнул и снял с плеч мешок. «Ты сюда шел?» - спросил я в шутку самого себя. «Сюда!» - ответил я.

Шелест становится громче, снег перестал, но зато пошел дождь. Просто удивительно - тяжелый, крупный дождь падал на мою пещеру, на деревья перед ней, хотя на дворе стоял декабрь, холодный месяц рождества Хри стова. Должно быть, волна теплого воздуха вздумала посетить нас.

Дождь шел всю ночь напролет, и шумел лес. Было похоже на весну, и сон мой был так глубок и отраден, что я совсем разоспался.

Десять часов.

Дождя нет, но по-прежнему тепло. Я сижу, выгля дываю из пещеры, слушаю, как клонится и шумит лес. Камень срывается со скалы как раз надо мной, падает на другой выступ скалы, увлекает и его, слышны два отдаленных глухих удара. Затем поднимается гро хот, Я смотрю не отрывая глаз, грохот находит отзвук в моей душе, первый обломок увлек за собой другие, и вот уже целая лавина, грохоча, катится вниз с горы: камни, снег, земля - и пыль клубится над этой могучей лавиной. Поток серого камня кажется каким-то лохма тым, он сам себя гонит и все увлекает за собой, он роко чет, течет, течет, засыпая ущелье, - и замирает. Мед ленно оседают последние камни, и вот уже лавина ис сякла, гром стихает вдали, и лишь в душе у меня гудит и медленно умолкает басовая струна.

И снова я сижу и слушаю шелест леса. Что там шумит, быть может, Эгейское море? Или морское тече ние Глимма?

Я сижу и прислушиваюсь, я слабею; воспоминания встают во мне, тысячи радостей, музыка, глаза, цветы.. Шелест леса прекраснее всего, что есть на свете, он укачивает, он как безумие - Уганда, Тананариве, Гонолулу, Атакама, Венесуэла...

Должно быть, годы - причина моей слабости, долж но быть, нервы натянуты и звенят в лад. Я встаю и под хожу к огню, чтобы одолеть слабость, я мог бы поговорить с огнем, произнести целую речь, покуда он не умрет. Мой приют не боится огня, и в нем прекрасная акустика. Кхм-кхм.

Вдруг в пещере темнеет. Это пришел давешний охот ник, а с ним - его собака.

Когда я бреду к своей хижине, начинает подморажи вать, мороз споро прихватывает все равнины и болота, шагается легко. Я иду медленно и равнодушно, засунув руки в карманы. Я не спешу, мне все равно где ни быть.

Рабы любви

I

Это написано мной собственноручно. Написано сегодня, чтобы облегчить душу. Я потеряла работу, потеряла радость жизни. Потеряла всё. А служила я в кафе «Максимилиан».

Молодой человек в сером костюме каждый вечер приходил к нам вместе с двумя друзьями, и они садились за один из моих столиков. В кафе бывало так много посетителей, и у всех у них находилось доброе слово для меня - только не у него. Он был высок, худощав, с мягкими чёрными волосами и голубыми глазами, которые иногда останавливались на мне. Едва заметный лёгкий пушок пробивался над его верхней губой.

Видно, он с самого начала не был ко мне расположен.

Он приходил каждый вечер в течение недели. Я привыкла к нему, и, когда его не было, мне словно чего-то не хватало. И вот однажды он совсем не пришёл. Я места себе не находила, обошла все кафе и вдруг увидела его за столиком позади одной из больших колонн, у другого входа. Он сидел за столиком вместе с актрисой из цирка. На ней было жёлтое платье и длинные перчатки выше локтя. Она очень молода, и у неё прекрасные карие глаза, а у меня глаза голубые.

Я постояла немного, стараясь уловить, о чём они говорят. Она в чём-то упрекала его, говорила, что он ей надоел, просила его уйти. Матерь божия, молилась я, хоть бы он пришёл ко мне!

На другой день он появился вечером, как обычно, со своими друзьями, и они сели за один из моих столиков. А всего у меня их пять. Я не бросилась к нему тотчас же, как бывало прежде, я покраснела и сделала вид, что не заметила его. Тогда он подозвал меня.

Я сказала:

- Вас не было здесь вчера.

- Обратите внимание, - сказал он своим друзьям, - как стройна наша официантка, как она прелестна.

- Пива? - спросила я.

- Да, - ответил он.

Я не шла, я летела за тремя кружками.

II

Прошло несколько дней.

Как-то раз он протянул мне визитную карточку и сказал:

- Отнесите её той...