Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Целых полдня он суетился, собираясь в путь, - мыл коляску, смазывал оси, проверял сбрую. Я ему помогал.

- Боюсь, что ты не сумеешь править парной упряжкой, - сказал я, поддразнивая его. - Ладно уж, завтра с утра я выучу тебя держать вожжи.

- А ты зря экономишь десять эре на касторке, надо беречь здоровье, - ответил он.

Так мы шутили и смеялись друг над другом. Вечером капитан подошел ко мне и сказал:

- Я не хотел вас затруднять и попросил вашего друга отвезти дам, но фрекен Элисабет хочет ехать с вами.

- Со мной?

- Она говорит, что давно вас знает.

- Но ведь и мой друг - человек надежный.

- Разве вы против?

- Нет, нисколько.

- Вот и прекрасно. Тогда поезжайте.

Тут я подумал: «Эге, они все-таки предпочли меня, потому что я изобретатель и моя пила отлично работает, а если мне еще получше одеться, я буду выглядеть вполне прилично, быть может, даже блестяще».

Но Фалькенбергу капитан объяснил дело по-друго му, и все мои тщеславные домыслы сразу рухнули. пастор просил фрекен Элисабет привезти меня, потому что хочет снова предложить мне наняться в работники. Так они договорились.

Я долго раздумывал над этим объяснением.

- Если ты согласишься работать у пастора, мы не сможем вместе наняться на железную дорогу, - сказал Фалькенберг.

И я ответил:

- Нет, я не соглашусь.

XXIII

Дамы выехали ранним утром в закрытой коляске. Поначалу было довольно свежо, и мое шерстяное одеяло очень мне пригодилось, - я то укутывал им ноги, то накидывал его на плечи.

Я ехал той же дорогой, по которой мы с Фалькен бергом пришли сюда, так что места были знакомые: вон усадьба, где Фалькенберг настраивал пианино, вон вто рая, а вот здесь над нами пролетели гуси... Взошло солнце, стало тепло, час проходил за часом; у развилины дорог дамы постучали в стекло и сказали, что пора обедать.

По солнцу я видел, что обедать им еще рано, хотя для меня - самое время, потому что мы с Фалькенбергом обычно обедали в полдень. И я поехал дальше.

- Что же вы не останавливаетесь! - крикнули дамы.

- Да ведь вы обедаете в три... Вот я и подумал...

- Но мы проголодались.

Я съехал на обочину, в ыпряг лошадей, задал им корму и напоил их. Как странно, неужели эти женщины решили обедать раньше времени ради меня?

- Пожалуйте сюда! - крикнули мне.

Я не хотел их стеснять и остался подле лошадей.

- Ну что же вы? - спросила фру Фалькенберг.

- Если уж вы так любезны, уделите мне кусочек, - сказал я.

Они стали наперебой потчевать меня, и им все каза лось мало; откупоривая бутылки, я выпил немного пива, и этот пикник у дороги запомнился мне на всю жизнь. На фру Фалькенберг я избегал смотреть, чтобы не смущать ее.

Дамы болтали меж собой и время от времени ласково обращались ко мне. Фрекен Элисабет ска зала:

- Правда, приятно закусить вот так на свежем воз духе? Как вы находите?

Она не сказала мне «ты», как раньше.

- Для него это привычно, - заметила фру Фалькен берг. - Он каждый день обедает в лесу.

Ах, этот голос, эти глаза, эта нежная женственная рука, которая протягивала мне стакан...

Я тоже мог бы рассказать кое-что интересное о том, как живут люди на белом свете, поправить их, когда они болтали всякий вздор, понятия не имея, как ездят верхом на верблюдах или собирают виноград.

Но я поспешил кончить еду, взял ведро и пошел за водой, чтобы еще раз напоить лошадей, хотя надобности в этом никакой не было; дойдя до ручья, я уселся на берегу.

Немного погодя фру Фалькенберг крикнула мне:

- Подите, пожалуйста, к лошадям! Мы хотим на рвать хмеля или каких-нибудь красивых листьев,

Но когда я подошел к коляске, они передумали, по тому что хмель уже осыпался, а рябины и красивых листьев не было.

- В эту пору лес совсем голый, - сказала фрекен. И спросила, пристально глядя на меня: - Послушайте, ведь здесь нет кладбища и вам негде бродить?

- Кажется, нет...

- Как же вы обходитесь?

И она рассказала фру Фалькенберг, что я такой странный, каждую ночь ходил на кладбище и разгова ривал с мертвецами. Там-то я и придумывал все свои машины.

Я не знал, что на это сказать, и спросил, как здоро вье Эрика.

- Помнится, лошади понесли, он расшибся и харкал кровью.

- Ему лучше, - коротко ответила фрекен. - Но не пора ли в путь, Ловиса?

- Можем мы ехать дальше?

- Когда вам будет угодно, - ответил я.

И мы поехали.

Час проходит за часом, солнце клонится к закату, свежеет, тянет сыростью: понемногу поднимается ветер, начинает падать мокрый снег. Остаются позади приход ская церковь, лавки, хутора.

И вдруг мне стучат в стекло.

- Не здесь ли вы катались ночью на чужих лоша дях? - спрашивает фрекен со смехом. - Вообразите, до нас дошел слух об этом.

Обе дамы принялись смеяться.

Я ответил, нимало не смутившись:

- И все же ваш отец хочет взять меня в работники, не так ли?

- Так.

- Ну, раз уж мы заговорили об этом, позвольте вас спросить, фрекен, откуда ваш отец узнал, что я работаю у капитана Фалькенберга? Ведь вы, кажется, сами уди вились, когда меня увидели?

Она подумала немного, взглянула на свою подругу и ответила:

- Я написала об этом домой.

Фру Фалькенберг опустила глаза.