Избранные произведения. В 3 т. Т. 3: Псалом; Детоубийца

Румянцев. О царевече ты забудь. Царевич от нас не уйдет и за свои измены перед государем ответит. Ты б о себе помнила. Ведь молода еще, замуж пойдешь.

Афросинья. Кроме прынцу, никто при моем боке лежать не будет.

Толстой. Замуж пойдешь, получишь приданое из казны. Ты из какой деревни?

Афросинья(плачет). Ладожские Рядки.

Румянцев. Помоги нам, Афросинья Федоровна, получишь себе Ладожские Рядки во владенье. Помещицей станешь. Офицер найдется, женится на тебе. Дворянство получишь для себя и детей своих.

Толстой. А откажешь нам — на плаху пойдешь. Я сам тебя пытать буду. Руки тебе в хомут, выворотят назад, и на них висеть будешь. Да еще встряхивать будут дыбу, что больней костям. Персты твои в тиски класть будем, ручные и ножные, и свинчивать будем. А также, наложа на голову веревку и просунув кляп в рот, вертеть будем так, что изумленная станешь. Потом пострижем на голове волосы до тела и на то место будем лить холодную воду, только что почти по капле. Потом, зажегши веник огнем, будем водить по спине. Ноздри тебе клещами вырежем. Штемпелями, набитыми железными спицами, на лбу и щеках положим знаки — воровка — и натрем раны порохом. Потом али на плаху, али на вечную каторгу.

Румянцев. А на протекции кесаря не надейся. Куда тебе, русской девке крепостной, надеяться на австрийского кесаря, ежели на него и сам царевич уж надежды не имеет. Ты русская, должна на русского государя надеяться. Император Петр Алексеевич к врагам и изменникам жесток, но человек он добрый, набожный, знает, что есть соблазн, что есть грех, а что есть раскаяние.

Афросинья (тихо). Я чревата от прынца.

Толстой. Знаем и помощь тебе подадим. Я в Берлине для тебя дом сниму. Жить там будешь, пока мы с царевичем управимся.

Афросинья. Рожать-то где буду?

Толстой. Это поглядим. Может, еще и простит Петр Алексеевич царевича да разрешит вам обвенчаться. Все в руках государя. Только сейчас помоги нам.

Афросинья. Чего вы хочете?

Толстой. Перво — о письмах. Кому писал ли из русских и иноземцев и сколько раз? О ком добрые речи говорил и на кого надежду имел? Из сенаторов и архиреев кого хвалил? Драл ли какие письма? (Входит Вайнгард и что-то шепчет на ухо Толстому.) Иди, Афросинья Федоровна, и решай, куда тебе далее, али в помещицы, али в колодницы. (Солдаты уводят Афросинъю. Толстой читает поданную Вайнгардом записку.) «Петр Андреевич, буде возможно, побывай у меня один. И письмо, что ты сказывал вчера Вайнгарду от батюшки получил, с собой возьми. Понеже самую надежду имею с тобой наедине говорить, что не без пользы будет. Алексей».

Румянцев

(крестится). Слава, Господи, помог.

Толстой. Ты, Александр Иванович, иди в гостиницу, но никуда не отлучайся.

Румянцев(крестится). Слава Пресвятой Богородице, вняла нашим молитвам. (Уходит.)

Толстой(Вайнгарду). Пусть царевич явится. Я его жду один.

Вайнгард. По инструкции и я должен присутствовать.

Толстой. Ну, присутствуй, присутствуй. К ста шестидесяти золотым червонным получишь еще награду. (Вайнгард уходит. Толстой прогуливается по комнате, заложив руки за спину, насвистывает и напевает.) «Снеги белые, пушисты покрывали все поля, а туманно красно солнышко, туманно…»

Входит Вайнгард.

Вайнгард. Его величество сейчас изволит явиться.

Толстой(напевает). «А туманно красно солнышко, туманно…» (Говорит.)

Сделаем дело, получишь золотую табакерку в шестьдесят дукатов.

Вайнгард. Благодарю вас, буду стараться.

Толстой. «Снеги белые, пушисты…» Вы, Вайнгард, довольны, что служите в Италии?

Вайнгард. Изрядно доволен.

Толстой. Да, Италия хороша. Здесь и крестьяне поиному живут. Мебель простая, но много посуды, одежда чистая. На женщинах и мужчинах, даже и крестьянах, шляпы… А как вспомнишь наши мерзкие деревни… Мужики бедные от пьянства, стриженый сухой сад, пруд с карасями, домы без полов, без окон и с течью. (Напевает.) «Снеги белые, пушисты покрывали все поля…» Вот снеги у нас верно пушисты. И пляшут у нас красиво. Итальянские танцы не зело стройны. Скачут один против другого, а за руки не берутся. Но живут всегда во всяком покое, без страха и обиды и без тягостных податей.

Вайнгард. Они, ваше превосходительство, жизнью своей недовольны. Все бунтуют.

Толстой. Это слава Богу. (Напевает.) «Туманно красно солнышко, туманно…» Поехал я здесь до того места, где в древние лета был город, который называется Кантель ди Бия. Тот город был в области Нерона-мучителя. Тут божница поганых богов построена при проклятом мучителе христиан, поганых Меркуриев, за что вместе с ними Нерон в пекле. Боишься пекла, Вайнгард?