Избранные произведения в двух томах. Том 2

— Это какая звезда? — спросил Николай Черномора.

Они шли по бесконечной Меридианной улице, глотали вкусный воздух и вели между собой отвлеченные разговоры. На всем протяжении Меридианной улицы они не заметили ни одного нарушения общественного порядка: ничего им такого пока не встретилось. А погода была действительно хорошей. И они с удовольствием гуляли, беседуя о том, о сем.

— Это не звезда, — строго сказал Черномор Агеев. — Это планета. Венера.

— Какая разница? — улыбнулся Николай. — Все равно звезда…

— Нет, не все равно! — рассердился Черномор Агеев. — Планета — это планета. Вот мы сейчас идем по планете. И Венера — планета. А звезда — это солнце. Каждая звезда — это солнце… Астрономию в школе учил?

Николай учил в школе астрономию. У него вроде бы даже «пятерка» была по астрономии. Но он как-то не очень интересовался этим предметом. Поскольку считал, что этот предмет ему вряд ли сгодится в повседневной жизни. У них в школе были и другие бесполезные предметы — скажем, пение… Так что астрономия очень быстро выветрилась из его головы.

Однако сейчас Николай устыдился своей малограмотности: он, оказывается, спутал планету со звездой.

А этот парень — Черномор Агеев — неплохо в таких делах разбирается. Он, наверное, позже школу кончал, когда уже стали запускать ракеты.

Они шли по Меридианной улице.

В ясном лиловом небе — одна за другой — проступали звезды. Крупные и мелкота. Их становилось все больше. Они теснились все гуще.

— Это Галактика, — объяснял Черномор Агеев. — Это все звезды. Такие же, как наше солнце. А есть и больше солнца — в миллион раз… И вокруг них кружатся планеты. А вокруг планет летают спутники…

— Какие спутники? — удивился Николай.

— Обыкновенные. Их тамошние люди запускают.

— Может быть, там и людей нет?

— Люди там есть, — сказал Черномор Агеев. Сказал, как отрезал. — Там не может не быть людей. Там люди раньше нашего живут.

— Ладно врать-то, — обиделся Коля Бабушкин. Уж это никак его не устраивало: что люди там живут раньше нашего.

— Точно, — заявил Черномор Агеев. — У нас ведь солнце очень молодое. И земля очень молодая. Совсем молодая… Вот ты скажи: давно ли по ней люди ходят? Всего какой-нибудь миллион лет…

Коля Бабушкин не стал возражать. Он только подумал, что здесь, на Печоре, люди, наверное, появились еще позже. На Порогах, скажем, всего лишь год назад никаких людей не было, пока туда не пришел коллектив прораба Лютоева и в том числе он, Коля Бабушкин.

— Тут нечего спорить, — уверенно закончил Черномор. — Тут простая диалектика. Понял?

Николай остановился и, закинув подбородок, посмотрел вверх.

Сплошная звездная вьюга взметнулась, взвихрилась и замерла в небе…

Николай почувствовал, как поплыла из-под ног земля. У него закружилась голова. От этой Галактики. От этой диалектики… Он даже глаза зажмурил.

И, зажмурив глаза, услыхал: тюк, тюк…

Он открыл глаза — обернулся. Оглянулся и Черномор Агеев.

Тюк, тюк…

По левую руку высится дощатый забор. За его острозубой кромкой громоздятся венцы сруба — обхватные бревна лиственницы, прокладки из рыжего мха. Сквозные проемы окон. От ближайшего уличного столба тянется провод, на проводе болтается электрическая лампочка, и в свете этой лампочки видно; верхом на бревне, друг против друга, сидят двое с топорами; один махнет топором — тюк, другой топором махнет — тюк…

Как загорская игрушка, деревянная забавка — два мужика с топорами: тюк, тюк… тюк, тюк…

— Гляди-ка, — пораженно шепнул Николаю Черномор Агеев. — Ты погляди… Узнаёшь?

— Кого? — переспросил шепотом Николай. Вгляделся поострее. — Да ведь это… Лешка.

— Ведме-едь!.. — во все горло, хотя было и близко, закричал Черномор Агеев. — Наше вам с кисточкой…

Наверху перестали тюкать. Свесили головы.

— А-а… Привет, — помолчав, отозвался Лешка.

Это действительно был Лешка Ведмедь. Именно он сидел верхом на бревне и махал топором. А напротив него — теперь Коля Бабушкин и того разглядел — сидел на бревне десятник Волосатов. Тот самый, который справлял у себя на квартире старый Новый год. Теперь Коля Бабушкин и его узнал. Но не стал показывать вида, что узнал, не стал с ним здороваться. А десятник тоже сделал вид, что не узнает Николая. Не поздоровался. Или же на самом деле не узнал его.

— Честь труду!.. — кричал Лешке Черномор Агеев. — Почет механизаторам… Ты чего это туда с топором залез?

Лешка тюкнул топором — вогнал его в мякоть по самый обух. Достал из кармана папироску, зажег спичку. Пустил дым из ноздрей. Судя по всему, он не очень обрадовался неожиданной встрече. Ну, шли по улице друзья-товарищи, увидали его, сидящего верхом на бревне. Так нет чтобы мимо пройти. Обязательно им нужно оторвать человека от дела…

— Это какая такая ударная стройка семилетки? — не унимался Черномор Агеев.

А и вправду, с чего бы это Лешке Ведмедю сидеть на бревне и тюкать топором в нерабочее время? Что это он строит? И кому?.. Вроде бы ему самому дом не нужен: у них с Верочкой хорошая квартира. Может быть, для десятника Волосатова? Но у них тоже хорошая квартира, у десятника Волосатова с Волосатихой…