Избранные произведения в одном томе

Сегодня Уиллер приехал по официальному поводу: отпраздновать с Джеком его повышение в монсеньоры и одновременное назначение пастором церкви Св. Екатерины. Назначение было произведено в прошлую субботу, хотя напрашивалось давно: Джек уже три года был в этой церкви единственным священником.

Уиллер поздравил Джека с повышением, заранее зная, что его старший друг, все такой же бунтовщик, только отмахнется, как от не стоящей внимания чепухи. Все же было видно, что Джеку приятно.

Уиллер внес сумку в свою комнату, которую всегда ему отводили при приездах в Карфаген, принял душ и вернулся вниз в кабинет пастора.

Джек отложил книгу и достал яблочный бренди.

— Как твоя программа в Джорджтауне? — спросил он. Дождь, набирая силу, уже барабанил по окнам.

— У меня перерыв, — ответил Уиллер, садясь на вытертый кожаный диван. — Не помню, говорил я тебе или нет, но мой курс — это обзор работ Бейнса Римфорда. А сейчас Римфорд сам оказался в городе, и я думаю как-нибудь на вечер залучить его в университет.

Почти весь вечер разговор шел о вопросах внутрицерковной политики. Джек, который вышел из норбертинцев в начале своего церковного пути, чтобы стать епархиальным священником, продолжал придавать важность вопросам принятия решений в церковной иерархии, будто эти решения как-то влияли на судьбы мира. В глазах Уиллера, у которого воззрения поменялись в результате знакомства с безднами пустоты, властная структура церкви приобрела несколько призрачный вид.

Где-то около двух часов ночи, когда кончились сыр и подливка, а вторая бутылка стояла на конце стола уже пустая, Уиллер сообразил, что говорить он хотел о Геркулесе. Возникла пауза, и Джек вышел, чтобы поставить кофе. Дом священника, как и сама церковь, был построен в конце девятнадцатого века. Точеные балясины, подвесные светильники и застекленные книжные полки содержались в образцовом порядке. Многочисленными томами стандартных теологических трудов была забита стена за столом пастора, и там же стояли книги по церковным финансам, сборники проповедей и несколько романов Диккенса, которые кто-то пожертвовал, а Джек держал на виду. «Когда уйду в отставку, прочитаю», — сказал он как-то Уиллеру.

Уиллер вышел за ним на кухню. Джек накладывал на тарелку датское печенье.

— Джек, — сказал Уиллер, — в Годдарде кое-что происходит. На самом деле Римфорд потому и появился в округе Колумбия.

И он кратко описал события последней недели. Джек часто служил ему аудиторией, на которой Уиллер опробовал различные рассуждения. Эта роль доставляла ему удовольствие, а также скрыто льстила приходскому священнику, глубоко изучившему труды Фомы Аквинского, но мало что помимо этого. Но на сей раз обычный ряд непонятных концепций отсутствовал. Джек слушал, иногда кивал и задумчиво пожевывал губу.

— И что ты об этом думаешь? — спросил он, когда Уиллер закончил.

— Я думаю, к нам обращается иной разумный вид. Джек улыбнулся.

— Ватикану это не понравится, — сказал он. — На самом деле это ничему не противоречит, но неудобно с доктринальной точки зрения. — Он разлил кофе в две чашки и одну протянул Уиллеру. — Так ты говоришь, передача отправлена миллион лет назад?

— Ага.

— Это долгий срок, Пит. Сейчас они все мертвы и забыты. Может, даже вся их цивилизация, если таковая действительно существовала.

В наступившем молчании очень громко звучало тиканье электрических часов над холодильником.

— И когда об этом будет объявлено? Сегодня в новостях? Уиллер отпил кофе.

— Будут тянуть сколько смогут. Никто не захочет рискнуть выставить себя дураком и всю организацию тоже. Так что ничего официального не будет до тех пор, пока не останется вопросов о смысле сигнала.

— А такие вопросы есть?

— Не с моей точки зрения. Друзья вернулись в офис Джека.

— Интересно мне, — подумал вслух пастор, — большой ли будет от этого эффект. — Он имел в виду мир за дверями церкви. — Трудно угадать, как люди отреагируют.

Уиллер вернулся на тот же диван.

— Сомневаюсь, что вообще что-нибудь изменится, — сказал он. — Вера пережила открытие, что Земля движется, а потом — что мы не в центре Вселенной. И это она тоже переживет.

Джек наклонился к краю стола.

— А ты?

Уиллер задумчиво разглядывал корешки теологических трудов.

— Для меня, — ответил он, — просто лишний разрыв в ткани. Ради кого принял смерть Иисус?

Джек подтянулся вперед, сел на стол. Вот такие разговоры ему нравились, хотя он никогда не позволял себе вести их ни с кем, кроме избранных коллег, ибо эти разговоры могли потрясти веру у человека, у которого она слабее, чем у него самого.

— Ради детей Адама, — ответил он негромко. — Другим группам придется заботиться о себе самим.

— Но Адам вообще не существовал, и мы оба это знаем. Джек пожал плечами:

— Я говорил метафорически, и это мы оба тоже знаем. Смерть Иисуса — это доказательство его любви. К нам. Это не значит, что Бог не любит все Свои создания, но Он по крайней мере явился в виде человека. И в этом виде Он принял смерть. С этим трудно спорить.