Избранные произведения в одном томе

— Энтузиазм от общения с цивилизацией, способной создавать звезды и нажимать кнопки на пульсаре. Дело не просто в том, что придет привет из далекой темноты. Все думают, что мы многое должны узнать. Очень многое. Это ясно по манере, в которой об этом говорят. Алтейцы могут нам рассказать, как они делают пульсар и Гамму. Подумай только, какой это будет для нас прорыв. Сегодня я слушал разговор Эда с Римфордом, они говорят в терминах БЕТ.

— БЕТ?

— Больших Единых Теорий. Мы имеем дело с видом, у которого очень высокая технология существует невообразимо долгое время. Они могут вполне предполагать, что вся эта техника известна каждому. Могут счесть ее настолько тривиальной, что и упоминать о ней не стоит. Или слишком опасной для другой цивилизации.

— Опасной? Каким образом. Пит пожал плечами:

— Может, она включает инструкцию, как построить дешевую карманную атомную бомбу? Или искривитель света.

— Пит, притормози. Что такое искривитель света?

— Способ сделать себя невидимым. Представь себе, на что станет похожа жизнь, если каждый сможет натянуть куртку и стать невидимым.

— Мне кажется, ты слишком далеко заглядываешь.

— Разумеется. Но вся эта штука с очень дальним прицелом. В любом случае, если мы получим текстовую передачу, второе послание, я очень удивлюсь, если оно не будет содержать что-то совершенно иное, а не то, что мы ожидаем. Такое, чем они гордятся, но что Эда не позабавит.

— Например?

Темные глаза Уиллера мерцали в свете свечей. Он более других, для которых космология и астрономия были разделами математики, был похож на человека, знающего, что такое на самом деле световой год.

— Что ты скажешь о романе? — предположил он. — Конфликт на космической сцене между существами с передовой философией и совершенно чуждыми эмоциями. Быть может, они будут считать этот роман своим высшим достижением и захотят поделиться им со Вселенной, как мы могли бы захотеть поделиться «Гамлетом». Но для нас он даже после перевода остался бы непостижимым.

Гарри усмехнулся:

— Вряд ли НАСА будет в восторге.

— А может, они нам пришлют симфонию. Гарри осушил стакан:

— Лишь бы она не оказалась попсой. Но ты действительно думаешь, что именно так и выйдет?

Принесли бифштексы, и официант расставил их, пока Уиллер думал над вопросом Гарри.

— В такой ситуации все возможно, — сказал он наконец. — У нас нет опыта. И отправители могут не ожидать от передачи ничего, кроме разве что удовлетворения, что послали сигнал, который, быть может, никто никогда не примет. Ты упоминал таблички на «Пионерах» и «Вояджерах». У нас не было места, чтобы многое там сказать, но если бы даже было, вряд ли кому-то пришло бы в голову писать там инструкции, скажем, по расщеплению атома — на случай, если табличку найдет какая-нибудь цивилизация каменного века. Нет, главное они нам уже сообщили. Они сказали: «Мы здесь». Если будет что-то большее, я надеюсь, что у нас хватит ума понять, что это, извлечь из этого всю возможную выгоду и вместе с тем проявить осторожность, которой требует ситуация.

Бифштексы оказались отличными, и еще на тарелке громоздилась жареная картошка и булочки.

— Слишком на многое надеешься, — сказал Гарри уже за кофе.

— Ты сегодня работаешь до ночи? — спросил Уиллер, очевидно, удивившись, что Гарри не ужинает дома.

— Нет.

Слово это неловко повисло в воздухе. Гарри знал священника дольше, чем знал Гамбини, но отношения у них были не столь близкими. Сейчас он смотрел на собеседника, и у него было искушение воспользоваться случаем и что-то рассказать о Джулии. Но сколько подобных жалких историй пришлось Уиллеру выслушать за многие годы просто потому, что он носит сутану?

— Я дал кухарке выходной, — сказал он.

Но Уиллер, очевидно, понял по голосу и внимательно посмотрел на Гарри.

— Я бы хотел попросить тебя об одолжении. Я еду на вечер в Карфаген, завтра днем вернусь. — Он записал телефон и протянул его Гарри. — Позвони мне, если что-нибудь изменится. О'кей?

— О'кей.

Они попросили счет, оплатили пополам и вышли.

— Как Джулия? — небрежно спросил Уиллер. Гарри удивился:

— Я и не знал, что вы знакомы.

— Она как-то была на завтраке у епископа несколько лет назад. — Уиллер глянул на запад и посмотрел на часы. Над горизонтом начинала восходить луна. — Комета зашла.

Гарри что-то хмыкнул.

— Такую женщину трудно забыть, — добавил Уиллер.

— Спасибо на добром слове, — ответил Гарри. Они со священником шли, похрустывая ботинками по гравию, к машине Уиллера, бежевому «саксону» последней модели. — У нас сейчас некоторые трения.

— Прискорбно слышать. Гарри пожал плечами. Уиллер огляделся:

— Где твоя машина?

— У ворот. Я сюда пришел пешком.

— Садись, я тебя подвезу, — предложил Уиллер.

Он выехал со стоянки, проехал Гринбелт-роуд, свернул на стоянку у главного входа и плавно затормозил возле «крайслера» Гарри.

— У тебя есть несколько минут, чтобы послушать? — спросил Гарри.

— Если ты хочешь говорить, — ответил Уиллер.